Пол. Что же тутъ? развѣ нельзя мнѣ говорить, сколько хочу?
E.Сокр. Для тебя въ самомъ дѣлѣ обидно, другъ мой, что, пришедши въ Аѳины, гдѣ гораздо болѣе свободы говорить, чѣмъ во всей Греціи, ты одинъ здѣсь не получаешь ея. Но представь, что твои разсужденія длинны, и что тебѣ не угодно отвѣчать на вопросы: — не было ли бы тогда обидно для меня, которому нельзя ни уйти, ни слушать тебя? Итакъ, 462. если ты заботишься о нашемъ собесѣдованіи и хочешь поправлять его; то, измѣняя въ немъ, какъ я сейчасъ сказалъ, что̀ тебѣ угодно, опровергай и принимай опроверженія, подобно мнѣ и Горгіасу, посредствомъ вопросовъ и отвѣтовъ. Вѣдь и ты знаешь то же, что̀ Горгіасъ, — не правда ли?
Пол. Конечно знаю.
Сокр. Стало быть, и ты велишь спрашивать себя, о чемъ кто хочетъ, и готовъ отвѣчать на вопросы?
B.Пол. Безъ сомнѣнія.
Сокр. Дѣлай же теперь то, либо другое; спрашивай, либо, отвѣчай.
Пол. Такъ и будетъ. Отвѣчай мнѣ, Сократъ: если Горгіасъ, какъ тебѣ кажется, недоумѣваетъ относительно риторики; то самъ ты чѣмъ называешь ее?
Сокр. Спрашиваешь, какимъ я называю ее искуствомъ?
Пол. Да.
Сокр. Она не представляется мнѣ никакимъ, Полосъ, если ужъ сказать тебѣ правду.
Пол. Такъ что̀ же, по твоему мнѣнію, риторика?
Сокр. Нѣчто, чему ты далъ имя искуства въ своемъ, недавно прочитанномъ мною, сочиненіи.
C.Пол. А ты какъ понимаешь это?
Сокр. Я — нѣкоторою опытностію.
Пол. Стало быть, риторика, по твоему мнѣнію, есть опытность?
Сокр. Да, если ты не разумѣешь ничего другаго.
Пол. Въ чемъ опытность?
Пол. Что же тут? разве нельзя мне говорить, сколько хочу?
E.Сокр. Для тебя в самом деле обидно, друг мой, что, пришедши в Афины, где гораздо более свободы говорить, чем во всей Греции, ты один здесь не получаешь её. Но представь, что твои рассуждения длинны, и что тебе не угодно отвечать на вопросы: — не было ли бы тогда обидно для меня, которому нельзя ни уйти, ни слушать тебя? Итак, 462. если ты заботишься о нашем собеседовании и хочешь поправлять его; то, изменяя в нём, как я сейчас сказал, что̀ тебе угодно, опровергай и принимай опровержения, подобно мне и Горгиасу, посредством вопросов и ответов. Ведь и ты знаешь то же, что̀ Горгиас, — не правда ли?
Пол. Конечно знаю.
Сокр. Стало быть, и ты велишь спрашивать себя, о чём кто хочет, и готов отвечать на вопросы?
B.Пол. Без сомнения.
Сокр. Делай же теперь то, либо другое; спрашивай, либо, отвечай.
Пол. Так и будет. Отвечай мне, Сократ: если Горгиас, как тебе кажется, недоумевает относительно риторики; то сам ты чем называешь ее?
Сокр. Спрашиваешь, каким я называю ее искусством?
Пол. Да.
Сокр. Она не представляется мне никаким, Полос, если уж сказать тебе правду.
Пол. Так что̀ же, по твоему мнению, риторика?
Сокр. Нечто, чему ты дал имя искусства в своем, недавно прочитанном мною, сочинении.
C.Пол. А ты как понимаешь это?
Сокр. Я — некоторою опытностью.
Пол. Стало быть, риторика, по твоему мнению, есть опытность?
Сокр. Да, если ты не разумеешь ничего другого.
Пол. В чём опытность?
