Итакъ, каковы тѣ и другіе, — философы и нефилософы, 484. продолжалъ я, довольно долго тянувшеюся бесѣдою, Главконъ, едва кое-какъ обозначилось. — Для бесѣды короткой это было бы, можетъ быть, и нелегко, примолвилъ онъ. — Кажется, нѣтъ, сказалъ я; что̀, думаю, даже еще лучше показалось бы тому, кому надлежало бы говорить объ этомъ одномъ, не обозрѣвая своимъ изслѣдованіемъ и многаго B. другаго, чѣмъ жизнь справедливая отличается отъ несправедливой. — Что же послѣ сего предстоитъ намъ? спросилъ онъ. — Что иное, какъ не дальнѣйшее, отвѣчалъ я. Такъ какъ философы суть тѣ, которые могутъ хвататься за тожественное и всегда себѣ равное; а блуждающіе во многомъ и измѣнчивомъ — не философы: то кому изъ нихъ надлежитъ быть вождями общества? — Какимъ же образомъ, говоря объ этомъ, мы могли бы сказать дѣльно? спросилъ онъ. — Стражами должны мы поставить тѣхъ, отвѣчалъ я, которые оказываются способными для охраненія законовъ и потребностей общества. — C. Справедливо, примолвилъ онъ. — А развѣ не явно, сказалъ я, слѣпаго ли надобно избирать въ стражи, или того, кто имѣетъ острое зрѣніе? — Какъ не явно? отвѣчалъ я. — Но отъ слѣпаго отличаются ли, думаешь, тѣ, которые, не имѣя истиннаго знанія о существѣ недѣлимаго и не нося въ душѣ никакого живаго образца, не могутъ, подобно живописцамъ, смотрѣть на оригиналъ самой истины, созерцать его и со все-
Итак, каковы те и другие, — философы и нефилософы, 484. продолжал я, довольно долго тянувшеюся беседою, Главкон, едва кое-как обозначилось. — Для беседы короткой это было бы, может быть, и нелегко, примолвил он. — Кажется, нет, сказал я; что̀, думаю, даже еще лучше показалось бы тому, кому надлежало бы говорить об этом одном, не обозревая своим исследованием и многого B. другого, чем жизнь справедливая отличается от несправедливой. — Что же после сего предстоит нам? спросил он. — Что иное, как не дальнейшее, отвечал я. Так как философы суть те, которые могут хвататься за тожественное и всегда себе равное; а блуждающие во многом и изменчивом — не философы: то кому из них надлежит быть вождями общества? — Каким же образом, говоря об этом, мы могли бы сказать дельно? спросил он. — Стражами должны мы поставить тех, отвечал я, которые оказываются способными для охранения законов и потребностей общества. — C. Справедливо, примолвил он. — А разве не явно, сказал я, слепого ли надобно избирать в стражи, или того, кто имеет острое зрение? — Как не явно? отвечал я. — Но от слепого отличаются ли, думаешь, те, которые, не имея истинного знания о существе неделимого и не нося в душе никакого живого образца, не могут, подобно живописцам, смотреть на оригинал самой истины, созерцать его и со всё-
