ты; тотъ, въ эротическомъ приближаясь уже къ концу, вдругъ увидитъ нѣкое дивное по природѣ прекрасное, — то самое прекрасное, Сократъ, ради котораго предпринимаемы были всѣ прежніе труды. Во-первыхъ, оно всегда существуетъ и 211. ни раждается, ни погибаетъ, ни увеличивается ни оскудѣваетъ; потомъ, оно не таково, что по этому прекрасно, а по иному безобразно, либо иногда прекрасно, а иногда нѣтъ, либо для одного прекрасно, а для другаго безобразно, либо тамъ прекрасно, а здѣсь безобразно, либо однимъ прекрасно, а другимъ безобразно. Это прекрасное не будетъ представляться ему опять какбы какое лицо, или руки, или что другое причастное тѣлу, ни какъ мысль или знаніе, ни какъ сущее въ чемъ-нибудь другомъ, напримѣръ, въ животномъ, B. въ землѣ, въ небѣ, или въ иномъ предметѣ, но какъ сущее само по себѣ, всегда съ собою одновидное. Всѣ же прочія прекрасныя вещи приходятъ въ общеніе съ нимъ, напримѣръ, такъ, что когда онѣ раждаются и уничтожаются, — это не дѣлается ни больше ни меньше и ничего не терпитъ. Итакъ, кто, вышедши оттуда, чрезъ правильную любовь къ дѣтямъ, началъ бы созерцать то прекрасное, тотъ почти коснулся бы самой цѣли. Вѣдь правильное шествіе, или водительство со стороны другаго къ предметамъ эротическимъ, въ томъ и состоитъ, чтобы, начавъ съ тѣхъ прекрасныхъ вещей ради прекраснаго, всегда подниматься выше, какбы по лѣстницѣ, — C. отъ одного къ двумъ, отъ двухъ ко всѣмъ прекраснымъ тѣламъ, отъ прекрасныхъ тѣлъ къ прекраснымъ занятіямъ, отъ прекрасныхъ занятій къ прекраснымъ наукамъ, съ намѣреніемъ — отъ наукъ перейти наконецъ къ той наукѣ, которая есть наука не иного чего, а того самаго прекраснаго, и такимъ образомъ окончательно узнать, что̀ есть прекрасное. Тогда-то жизнь, любезный Сократъ, сказала мантинейская D. иностранка, болѣе чѣмъ когда-нибудь, бываетъ жизненна въ человѣкѣ, созерцающемъ само прекрасное. Еслибы это прекрасное ты увидѣлъ, то и не подумалъ бы сравнивать его ни съ золотомъ, ни съ нарядомъ, ни съ прекрасными мальчика-
ты; тот, в эротическом приближаясь уже к концу, вдруг увидит некое дивное по природе прекрасное, — то самое прекрасное, Сократ, ради которого предпринимаемы были все прежние труды. Во-первых, оно всегда существует и 211. ни рождается, ни погибает, ни увеличивается ни оскудевает; потом, оно не таково, что по этому прекрасно, а по иному безобразно, либо иногда прекрасно, а иногда нет, либо для одного прекрасно, а для другого безобразно, либо там прекрасно, а здесь безобразно, либо одним прекрасно, а другим безобразно. Это прекрасное не будет представляться ему опять как бы какое лицо, или руки, или что другое причастное телу, ни как мысль или знание, ни как сущее в чём-нибудь другом, например, в животном, B. в земле, в небе, или в ином предмете, но как сущее само по себе, всегда с собою одновидное. Все же прочие прекрасные вещи приходят в общение с ним, например, так, что когда они рождаются и уничтожаются, — это не делается ни больше ни меньше и ничего не терпит. Итак, кто, вышедши оттуда, чрез правильную любовь к детям, начал бы созерцать то прекрасное, тот почти коснулся бы самой цели. Ведь правильное шествие, или водительство со стороны другого к предметам эротическим, в том и состоит, чтобы, начав с тех прекрасных вещей ради прекрасного, всегда подниматься выше, как бы по лестнице, — C. от одного к двум, от двух ко всем прекрасным телам, от прекрасных тел к прекрасным занятиям, от прекрасных занятий к прекрасным наукам, с намерением — от наук перейти наконец к той науке, которая есть наука не иного чего, а того самого прекрасного, и таким образом окончательно узнать, что̀ есть прекрасное. Тогда-то жизнь, любезный Сократ, сказала мантинейская D. иностранка, более чем когда-нибудь, бывает жизненна в человеке, созерцающем само прекрасное. Если бы это прекрасное ты увидел, то и не подумал бы сравнивать его ни с золотом, ни с нарядом, ни с прекрасными мальчика-
