мнѣнію, былъ бы ловецъ, еслибы онъ поднялъ звѣря и чрезъ то ловлю сдѣлалъ самою безуспѣшною? — Явно, что плохой. B. — Такъ рѣчами и одами не обворожать, а ожесточать, есть важная неловкость. Не правда ли? — Мнѣ кажется. — Смотри же, Иппоталъ, какъ бы чрезъ поэзію не подвергнуться тебѣ всему этому. Вѣдь ты, думаю, не захочешь согласиться, что человѣкъ, вредящій себѣ поэзіею, есть хорошій поэтъ, поколику онъ вредитъ себѣ. — Конечно нѣтъ, клянусь Зевсомъ, сказалъ онъ; это было бы великое неблагоразуміе. Но для того-то я и сношусь съ тобою, Сократъ, чтобы ты, если имѣешь что-нибудь иное, посовѣтовалъ мнѣ, какую рѣчь вести, C. или что дѣлать, чтобы сдѣлаться пріятнымъ любимцу. — Это нелегко сказать, замѣтилъ я. Впрочемъ, еслибы ты захотѣлъ заставить его войти въ разговоръ со мною, то, можетъ быть, я и въ состояніи былъ бы показать тебѣ, о чемъ должно говорить съ нимъ, вмѣсто того, что̀, по свидѣтельству этихъ, ты говоришь и поешь. — Да тутъ нѣтъ ничего труднаго, сказалъ онъ: если ты войдешь съ этимъ Ктизиппомъ, сядешь и будешь разговаривать; то я думаю, Сократъ, что онъ самъ подойдетъ къ тебѣ, потому что любитъ слушать больше, чѣмъ D. другіе. Притомъ, такъ какъ теперь празднуютъ Эрмеи, и юноши смѣшаны съ дѣтями въ одну толпу; то онъ подойдетъ къ тебѣ непремѣнно: когда же нѣтъ, — вотъ Ктизиппъ, съ которымъ онъ знакомъ чрезъ двоюроднаго его брата Менексена; а ужъ съ Менексеномъ-то онъ въ дружбѣ больше всѣхъ. Итакъ, Ктизиппъ пусть позоветъ его, если не подойдетъ онъ самъ. — Надобно сдѣлать это, сказалъ я, — и, взявъ съ собою Ктизиппа, пошелъ въ палестру; прочіе же всѣ слѣдовали за нами.E.
Вошедши туда, мы нашли тамъ, что дѣти, принесши жертву и, относительно священнодѣйствія, почти все уже окончивши, играли въ кости и всѣ были украшены[1]. Многіе бѣга-
- ↑ Были украшены, κεκοσμημένοι. Въ чемъ могло состоять это украшеніе и по какому случаю? Изъ словъ Казавбона (ad Theophr. p. 212, ed. Fisch.) видно, что у Аѳинянъ, какъ и у Римлянъ, при жертвоприношеніи всѣ имѣли на себѣ платье бѣлаго цвѣта, или вообще λαμπρὰ ἀναδύματα, но къ этому, вѣроятно,
мнению, был бы ловец, если бы он поднял зверя и чрез то ловлю сделал самою безуспешною? — Явно, что плохой. B. — Так речами и одами не обворожать, а ожесточать, есть важная неловкость. Не правда ли? — Мне кажется. — Смотри же, Иппотал, как бы чрез поэзию не подвергнуться тебе всему этому. Ведь ты, думаю, не захочешь согласиться, что человек, вредящий себе поэзиею, есть хороший поэт, поколику он вредит себе. — Конечно нет, клянусь Зевсом, сказал он; это было бы великое неблагоразумие. Но для того-то я и сношусь с тобою, Сократ, чтобы ты, если имеешь что-нибудь иное, посоветовал мне, какую речь вести, C. или что делать, чтобы сделаться приятным любимцу. — Это нелегко сказать, заметил я. Впрочем, если бы ты захотел заставить его войти в разговор со мною, то, может быть, я и в состоянии был бы показать тебе, о чём должно говорить с ним, вместо того, что̀, по свидетельству этих, ты говоришь и поешь. — Да тут нет ничего трудного, сказал он: если ты войдешь с этим Ктизиппом, сядешь и будешь разговаривать; то я думаю, Сократ, что он сам подойдет к тебе, потому что любит слушать больше, чем D. другие. Притом, так как теперь празднуют Эрмеи, и юноши смешаны с детями в одну толпу; то он подойдет к тебе непременно: когда же нет, — вот Ктизипп, с которым он знаком чрез двоюродного его брата Менексена; а уж с Менексеном-то он в дружбе больше всех. Итак, Ктизипп пусть позовет его, если не подойдет он сам. — Надобно сделать это, сказал я, — и, взяв с собою Ктизиппа, пошел в палестру; прочие же все следовали за нами.E.
Вошедши туда, мы нашли там, что дети, принесши жертву и, относительно священнодействия, почти всё уже окончивши, играли в кости и все были украшены[1]. Многие бега-
————————————
- ↑ Были украшены, κεκοσμημένοι. В чём могло состоять это украшение и по какому случаю? Из слов Казавбона (ad Theophr. p. 212, ed. Fisch.) видно, что у Афинян, как и у Римлян, при жертвоприношении все имели на себе платье белого цвета, или вообще λαμπρὰ ἀναδύματα, но к этому, вероятно,
