Какъ кориванты живо чувствуютъ только тотъ одинъ мелосъ, чрезъ который одержатся богомъ, и въ отношеніи къ которому богаты движеніями и словами, а о прочихъ не заботятся: такъ и ты, Іонъ, при воспоминаніи объ Омирѣ бываешь богатъ, а по отношенію къ другимъ — бѣденъ. Вотъ причина, о которой ты спрашивалъ меня, то-есть почему касательно D. Омира ты обиленъ, а касательно прочихъ — нѣтъ: это потому, что ты сильный хвалитель своего поэта подъ вліяніемъ не искуства, а божественнаго жребія.
Іонъ. Хорошо говоришь ты, Сократъ; однакожъ было бы удивительно, еслибъ удалось тебѣ столь же хорошо доказать мнѣ, что я прославляю Омира, находясь въ состояніи одержимости и изступленія. Вѣроятно, я показался бы тебѣ не такимъ, еслибы ты послушалъ, каковъ обыкновенно бываетъ у меня разсказъ объ Омирѣ.
E.Сокр. Мнѣ и хочется-таки послушать, только не прежде, какъ ты отвѣтишь на слѣдующій вопросъ: о чемъ именно въ Омирѣ ты говоришь хорошо? вѣдь конечно, не о всемъ же.
Іонъ. Знай, Сократъ, что такого предмета у Омира нѣтъ.
Сокр. Значитъ, и о томъ, чего иногда ты не знаешь, а Омиръ говоритъ.
Іонъ. Да что же можетъ быть, о чемъ Омиръ говоритъ и 537. чего я не знаю?
Сокр. Да хоть объ искуствахъ — какъ часто и какъ много разсуждаетъ онъ! напримѣръ, о кучерскомъ. Если вспомню стихи, пожалуй скажу тебѣ.
Іонъ. Нѣтъ, я скажу; у меня это въ памяти.
Сокр. Такъ скажи мнѣ, что̀ говоритъ Несторъ сыну своему Антилоху, когда убѣждаетъ его быть осторожнымъ при поворотахъ на ипподромѣ въ память Патрокла.
Іонъ. Самъ же крѣпко держись въ колесницѣ красиво-плетеной,
Влѣво легко наклонись, а коня, что подъ правой рукою,
Крикомъ гони и бичемъ, и бразды попусти совершенно;
Как кориванты живо чувствуют только тот один мелос, чрез который одержатся богом, и в отношении к которому богаты движениями и словами, а о прочих не заботятся: так и ты, Ион, при воспоминании об Омире бываешь богат, а по отношению к другим — беден. Вот причина, о которой ты спрашивал меня, то есть почему касательно D. Омира ты обилен, а касательно прочих — нет: это потому, что ты сильный хвалитель своего поэта под влиянием не искусства, а божественного жребия.
Ион. Хорошо говоришь ты, Сократ; однакож было бы удивительно, если б удалось тебе столь же хорошо доказать мне, что я прославляю Омира, находясь в состоянии одержимости и исступления. Вероятно, я показался бы тебе не таким, если бы ты послушал, каков обыкновенно бывает у меня рассказ об Омире.
E.Сокр. Мне и хочется-таки послушать, только не прежде, как ты ответишь на следующий вопрос: о чём именно в Омире ты говоришь хорошо? ведь конечно, не о всём же.
Ион. Знай, Сократ, что такого предмета у Омира нет.
Сокр. Значит, и о том, чего иногда ты не знаешь, а Омир говорит.
Ион. Да что же может быть, о чём Омир говорит и 537. чего я не знаю?
Сокр. Да хоть об искусствах — как часто и как много рассуждает он! например, о кучерском. Если вспомню стихи, пожалуй скажу тебе.
Ион. Нет, я скажу; у меня это в памяти.
Сокр. Так скажи мне, что̀ говорит Нестор сыну своему Антилоху, когда убеждает его быть осторожным при поворотах на ипподроме в память Патрокла.
Ион. Сам же крепко держись в колеснице красиво-плетеной,
Влево легко наклонись, а коня, что под правой рукою,
Криком гони и бичем, и бразды попусти совершенно;
