лѣнія, кажется мнѣ, будто записываютъ[1] рѣчи въ душахъ нашихъ; и если такимъ сочетаніемъ ихъ записывается истина, то раждается въ насъ и мнѣніе истинное, а отъ него и истинныя рѣчи; когда же этотъ писецъ нашъ записываетъ ложь, — выходятъ противныя истиннымъ.
B.Прот. Это мнѣ очень нравится, и такія слова я принимаю.
Сокр. Прими же и другаго художника[2], который въ то же самое время раждается въ нашихъ душахъ.
Прот. Какого?
Сокр. Живописца, который, вслѣдъ за списывателемъ упомянутыхъ рѣчей, рисуетъ въ душѣ образы ихъ.
Прот. Но какимъ образомъ и когда, говоримъ, этотъ раждается?
Сокр. Тогда, когда кто нибудь, отвлекая отъ зрѣнія или отъ другаго чувства мнимое и выражаемое словами, какъ бы смотритъ на образы вещей мнимыхъ и высказываемыхъ. C. Или этого у насъ не бываетъ?
Прот. Чаще всего.
Сокр. Но не правда ли, что образы мнѣній и рѣчей истинныхъ бываютъ истинны, а ложныхъ — ложны?
- ↑ Способность записывать рѣчи въ душѣ Платонъ усвояетъ не одной памяти самой по себѣ, но памяти, вмѣстѣ съ впечатлѣніями — παθὴμασι τοῖς περὶ αἰσθήσεις. Память проявляетъ свою дѣятельность, какъ скоро есть ощущеніе; а ощущеніе бываетъ вслѣдствіе впечатлѣній. Поэтому память есть подлежательное условіе памятованія, а впечатлѣнія суть условія предлежательныя. Отношеніе памяти къ ощущеніямъ таково же, каково отношеніе τῆς διανοίας πρὸς τοὺς ἐντὸς τῆς ψυχῆς λόγους (Sophist. p. 263 D): διανοία καὶ λόγος ταὐτόν, πλὴν ὁ μὲν ἐντὸς τῆς ψυχῆς πρὸς αὑτὴν διάλογος ἄνευ φωνῆς γιγνόμενος τοῦτ᾽ αὐτὸ ἡμῖν ἐπωνομάσθη διάνοια. — Τὸ δὲ γ᾽ ἀπ᾽ ἐκείνης ρεῦμα διὰ τοῦ στόματος ἰὸν μετὰ φθόγγου κέκληται λόγος. При такой связи памяти съ впечатлѣніями, уже не удивительно, что далѣе τοῦτο τὸ πάθημα называется ὁ τοιοῦτος παρ᾽ ἡμῖν γραμματεύς.
- ↑ Теперь Сократъ приступаетъ къ описанію другой способности души, находящейся въ ближайшей связи съ первою и называемой φαντασία. Она, по мнѣнію Сократа, есть какъ бы усовершительница принятыхъ душою образовъ. Этотъ предметъ объясняется также въ Софистѣ, p. 260 E. sqq., а особенно съ стр. 264 A. Δόξα тамъ называется рѣчью, какъ бы заключенною въ душѣ. Если понимаемая такимъ образомъ δόξα остается не одна, а соединяется съ ощущеніемъ чувствъ, то называется видѣніемъ или фантазіею, которая есть какъ бы смѣшеніе чувства и мнѣнія. Посему для фантазіи требуется внутреннее, въ себѣ самомъ, созерцаніе образовъ того, что мнится и высказывается.
ления, кажется мне, будто записывают[1] речи в душах наших; и если таким сочетанием их записывается истина, то рождается в нас и мнение истинное, а от него и истинные речи; когда же этот писец наш записывает ложь, — выходят противные истинным.
B.Прот. Это мне очень нравится, и такие слова я принимаю.
Сокр. Прими же и другого художника[2], который в то же самое время рождается в наших душах.
Прот. Какого?
Сокр. Живописца, который, вслед за списывателем упомянутых речей, рисует в душе образы их.
Прот. Но каким образом и когда, говорим, этот рождается?
Сокр. Тогда, когда кто-нибудь, отвлекая от зрения или от другого чувства мнимое и выражаемое словами, как бы смотрит на образы вещей мнимых и высказываемых. C. Или этого у нас не бывает?
Прот. Чаще всего.
Сокр. Но не правда ли, что образы мнений и речей истинных бывают истинны, а ложных — ложны?
——————
- ↑ Способность записывать речи в душе Платон усвояет не одной памяти самой по себе, но памяти, вместе с впечатлениями — παθὴμασι τοῖς περὶ αἰσθήσεις. Память проявляет свою деятельность, как скоро есть ощущение; а ощущение бывает вследствие впечатлений. Поэтому память есть подлежательное условие памятования, а впечатления суть условия предлежательные. Отношение памяти к ощущениям таково же, каково отношение τῆς διανοίας πρὸς τοὺς ἐντὸς τῆς ψυχῆς λόγους (Sophist. p. 263 D): διανοία καὶ λόγος ταὐτόν, πλὴν ὁ μὲν ἐντὸς τῆς ψυχῆς πρὸς αὑτὴν διάλογος ἄνευ φωνῆς γιγνόμενος τοῦτ᾽ αὐτὸ ἡμῖν ἐπωνομάσθη διάνοια. — Τὸ δὲ γ᾽ ἀπ᾽ ἐκείνης ρεῦμα διὰ τοῦ στόματος ἰὸν μετὰ φθόγγου κέκληται λόγος. При такой связи памяти с впечатлениями, уже не удивительно, что далее τοῦτο τὸ πάθημα называется ὁ τοιοῦτος παρ᾽ ἡμῖν γραμματεύς.
- ↑ Теперь Сократ приступает к описанию другой способности души, находящейся в ближайшей связи с первою и называемой φαντασία. Она, по мнению Сократа, есть как бы усовершительница принятых душою образов. Этот предмет объясняется также в Софисте, p. 260 E. sqq., а особенно со стр. 264 A. Δόξα там называется речью, как бы заключенною в душе. Если понимаемая таким образом δόξα остается не одна, а соединяется с ощущением чувств, то называется видением или фантазиею, которая есть как бы смешение чувства и мнения. Посему для фантазии требуется внутреннее, в себе самом, созерцание образов того, что мнится и высказывается.
