наши указанія вѣрны, то можно полагать, что Кратилъ вышелъ въ свѣтъ въ срединѣ 94 олимп., немного прежде Протагора. Впрочемъ, если бы кто нашелъ основанія болѣе твердыя, и написаніе упомянутыхъ діалоговъ хронологически распредѣлилъ иначе, мы уступили бы доказательствамъ. Но то кажется намъ неправдоподобнымъ, что высказали объ этомъ Шлейермахеръ и Астъ. Первый думаетъ, что Кратилъ написанъ вскорѣ послѣ Эвтидема и Теэтета, чего никому не придетъ въ голову, кто внимательно разсмотритъ, о чемъ идетъ дѣло въ Теэтетѣ. Вѣдь то, о чемъ разсуждаетъ Теэтетъ, содержаніемъ Кратила и не дополняется и не распространяется, а скорѣе наоборотъ — что̀ только намѣчено въ послѣдней части этого діалога, то въ Теэтетѣ является главнымъ предметомъ, излагается и объясняется обширно. Изъ этого, думаемъ, слѣдуетъ, что написаніе Теэтета надобно полагать послѣ Кратила. Не болѣе правдоподобно мнѣніе и втораго, который, опредѣляя хронологическій порядокъ Платоновыхъ сочиненій, назначаетъ Кратилу мѣсто послѣ Теэтета, Софиста, Политика и Парменида, и подозрѣваетъ, что Кратилъ находится въ связи съ какими-то неизвѣстными намъ и потерянными для насъ діалогами, въ которыхъ философъ продолжалъ развивать начатое здѣсь разсужденіе о происхожденіи и природѣ языка. Но ни откуда не извѣстно, разсматривалъ ли Платонъ этотъ вопросъ въ какомъ нибудь иномъ сочиненіи, и не видно никакого сродства въ содержаніи, предметѣ и намѣреніи Кратила съ содержаніемъ, предметомъ и намѣреніемъ Софиста, Политика и Парменида; да нѣтъ и другихъ признаковъ, по которымъ можно было бы подозрѣвать, что Кратилъ написанъ послѣ упомянутыхъ выше діалоговъ. Напротивъ, все удостовѣряетъ въ томъ, что эта книга написала Платономъ въ то время, когда, положивъ первыя основанія ученію объ идеяхъ, онъ вознамѣрился обличить и опровергнуть гераклитянъ и протагорейцевъ. Потому-то здѣсь, какъ и въ Эвтидемѣ и въ
наши указания верны, то можно полагать, что Кратил вышел в свет в средине 94 олимп., немного прежде Протагора. Впрочем, если бы кто нашел основания более твердые, и написание упомянутых диалогов хронологически распределил иначе, мы уступили бы доказательствам. Но то кажется нам неправдоподобным, что высказали об этом Шлейермахер и Аст. Первый думает, что Кратил написан вскоре после Эвтидема и Теэтета, чего никому не придет в голову, кто внимательно рассмотрит, о чём идет дело в Теэтете. Ведь то, о чём рассуждает Теэтет, содержанием Кратила и не дополняется и не распространяется, а скорее наоборот — что̀ только намечено в последней части этого диалога, то в Теэтете является главным предметом, излагается и объясняется обширно. Из этого, думаем, следует, что написание Теэтета надобно полагать после Кратила. Не более правдоподобно мнение и второго, который, определяя хронологический порядок Платоновых сочинений, назначает Кратилу место после Теэтета, Софиста, Политика и Парменида, и подозревает, что Кратил находится в связи с какими-то неизвестными нам и потерянными для нас диалогами, в которых философ продолжал развивать начатое здесь рассуждение о происхождении и природе языка. Но ни откуда не известно, рассматривал ли Платон этот вопрос в каком-нибудь ином сочинении, и не видно никакого сродства в содержании, предмете и намерении Кратила с содержанием, предметом и намерением Софиста, Политика и Парменида; да нет и других признаков, по которым можно было бы подозревать, что Кратил написан после упомянутых выше диалогов. Напротив, всё удостоверяет в том, что эта книга написала Платоном в то время, когда, положив первые основания учению об идеях, он вознамерился обличить и опровергнуть гераклитян и протагорейцев. Потому-то здесь, как и в Эвтидеме и в
