не замѣтить, что это мѣсто находится въ тѣснѣйшей связи и съ содержаніемъ цѣлаго діалога. Къ этому разсужденію Сократъ увлеченъ былъ мыслію о тѣхъ, которые на все смотрѣли въ отношеніяхъ, не имѣя въ виду истины самостоятельной, а потому и не могли рѣшить, на какомъ основаніи дѣйствительно полезны тѣ гражданскія постановленія, которыя почитали полезными. И такъ, мысли Сократа о жизни философа имѣютъ значеніе эпизода, подготовляющаго начало для разсужденій объ истинномъ знаніи и указывающаго источникъ его въ существѣ совершеннѣйшемъ — въ Богѣ. Посмотримъ, какъ отсюда начинаетъ онъ развивать положительныя свои понятія. Люди, занятые дѣлами гражданскими, сами сознаются, говоритъ онъ, что общество не увѣрено въ полезности своихъ постановленій. И это еще яснѣе открывается изъ самаго понятія о пользѣ. Вѣдь польза относится непремѣнно къ времени будущему, которое имѣетъ въ виду государство, начертывая извѣстные законы. Посему если человѣкъ есть мѣра всѣхъ вещей, то человѣкъ же долженъ измѣрять отношенія вещей и во времени будущемъ. Но здѣсь надобно замѣтить, что умѣющій поставлять въ правильное отношеніе вещи будущія долженъ судить лучше тѣхъ, которые не имѣютъ такой способности. Это подтверждается примѣромъ самого Протагора. Онъ объявлялъ, что объ осуществленіи совѣтовъ, высказываемыхъ въ судебныхъ рѣчахъ, можетъ судить лучше прочихъ, — и что ему вѣрили, свидѣтельствуетъ большое число его учениковъ. Стало быть, самъ Протагоръ долженъ былъ бы согласиться, что правильною мѣрою вещей слѣдуетъ почитать не всякаго, а только мудрѣйшаго. Надобно еще взглянуть и на настоящія впечатлѣнія чувствъ, которымъ гераклитовцы уступаютъ познаніе истины, только темно и запутанно разсуждаютъ объ этомъ предметѣ. Не будемъ говорить о философахъ, все останавливающихъ, а скажемъ о тѣхъ, у которыхъ все движется. Должно различать два рода движенія: одно качественное, другое — мѣстное. Вещь можетъ переходить изъ одного
не заметить, что это место находится в теснейшей связи и с содержанием целого диалога. К этому рассуждению Сократ увлечен был мыслью о тех, которые на всё смотрели в отношениях, не имея в виду истины самостоятельной, а потому и не могли решить, на каком основании действительно полезны те гражданские постановления, которые почитали полезными. Итак, мысли Сократа о жизни философа имеют значение эпизода, подготовляющего начало для рассуждений об истинном знании и указывающего источник его в существе совершеннейшем — в Боге. Посмотрим, как отсюда начинает он развивать положительные свои понятия. Люди, занятые делами гражданскими, сами сознаются, говорит он, что общество не уверено в полезности своих постановлений. И это еще яснее открывается из самого понятия о пользе. Ведь польза относится непременно к времени будущему, которое имеет в виду государство, начертывая известные законы. Посему если человек есть мера всех вещей, то человек же должен измерять отношения вещей и во времени будущем. Но здесь надобно заметить, что умеющий поставлять в правильное отношение вещи будущие должен судить лучше тех, которые не имеют такой способности. Это подтверждается примером самого Протагора. Он объявлял, что об осуществлении советов, высказываемых в судебных речах, может судить лучше прочих, — и что ему верили, свидетельствует большое число его учеников. Стало быть, сам Протагор должен был бы согласиться, что правильною мерою вещей следует почитать не всякого, а только мудрейшего. Надобно еще взглянуть и на настоящие впечатления чувств, которым гераклитовцы уступают познание истины, только темно и запутанно рассуждают об этом предмете. Не будем говорить о философах, всё останавливающих, а скажем о тех, у которых всё движется. Должно различать два рода движения: одно качественное, другое — местное. Вещь может переходить из одного
