Вѣдь какъ взявшій что нибудь одно, сказали мы, долженъ тотчасъ смотрѣть не на природу безпредѣльнаго, а на число: такъ и напротивъ, — кто принужденъ сперва взять безпредѣльное, тотъ долженъ тотчасъ обратить вниманіе не на B. одно, а опять на число, въ которомъ содержится какое нибудь множество, и потомъ уже, за всѣмъ этимъ, — на одно. Сказанное теперь возьмемъ опять въ буквахъ.
Прот. Какимъ образомъ?
Сокр. На безпредѣльность голоса обратилъ вниманіе или богъ какой нибудь, или божественный человѣкъ, какимъ въ Египтѣ, разсказываютъ, былъ нѣкто Теутъ[1], который первый сталъ мыслить въ безпредѣльномъ гласныя, не какъ одно, а какъ многое; потомъ опять замѣтилъ и другія, хотя C. безгласныя, однакожъ производившія какой-то звукъ, и открылъ въ нихъ также нѣкоторое число; третьяго же рода буквы различилъ тѣ, которыя теперь у насъ называются безгласными. Различая послѣ сего беззвучныя (безгласныя) и безгласныя (согласныя) всѣ до одной, и отдѣляя такимъ
- ↑ О Теутѣ см. прим. къ Федру p. 274. Онъ, говорятъ, первый не только изобрѣлъ буквы, но и различилъ ихъ по звукамъ: именно, сперва отличилъ τὰ φωνήεντα или гласныя, потомъ — τὰ ἄφωνα или безгласныя, нѣмыя, по природѣ противоположныя первымъ, и наконецъ — среднія между тѣми и другими, τὰ φωνῆς μὲν οὔ, φθόγγου δὲ μετέχοντά τινος, обыкновенно называемыя ἡμίφωνα — полугласныя. Почти такимъ же образомъ говорится о раздѣленіи буквъ и въ Кратилѣ, p. 424 C sqq.: ἆρα οὖν καὶ ἡμᾶς οὕτω δεῖ πρῶτον μὲν τὰ φωνήεντα διελέσθαι, ἔπειτα τῶν ἑτέρων κατὰ τὰ εἴδη τὰ τε ἄφωνα καὶ ἄφθογγα (нѣмыя), οὑτωσὶ γὰρ που λέγουσιν οἱ δεινοὶ περὶ τούτων, καὶ αὖ τὰ φωνήεντα μὲν οὔ, οὐ μέντοι γε ἄφθογγα. Причина, почему буквы, φωνῆς μὲν οὔ, φθόγγου δε μετέχοντα, называются μέσα, заключается въ томъ, что они, какъ τὰ ἡμίφωνα, занимаютъ средину между обоими родами, то есть, съ одной стороны не имѣютъ голоса гласныхъ буквъ и чрезъ это сродны съ безгласными, но съ другой — имѣютъ нѣкоторый звукъ, и чрезъ то сродны съ гласными. Такъ дѣлили буквы и другіе греческіе филологи — Аристотель (De arte poëtica с. 20), Секстъ Эмпирикъ (Adv. Mathem. с. 5), Діонисій Галик. (De comp. verb. c. 14, p. 158, ed. Schaef.): буквъ перваго рода, φωνήεντα, считали семь: α, ε, η, ι, о, υ, ω; къ буквамъ втораго рода, ἄφωνα, относили β, γ, δ, κ, π, τ, ψ, χ, θ (но это было мнѣніе стоиковъ, а Секстъ Эмпирикъ всѣ придыхательныя буквы причислялъ къ полугласнымъ); третій классъ буквъ, ἡμίφωνα, составляли изъ λ, μ, ν, ρ, σ, ς, ξ, ψ. Объ этомъ раздѣленіи буквъ см. Vоssii, De arte grammat. 1, c. 12 sqq., который вмѣстѣ съ тѣмъ прекрасно объяснилъ это мѣсто Филеба.
Ведь как взявший что-нибудь одно, сказали мы, должен тотчас смотреть не на природу беспредельного, а на число: так и напротив, — кто принужден сперва взять беспредельное, тот должен тотчас обратить внимание не на B. одно, а опять на число, в котором содержится какое-нибудь множество, и потом уже, за всем этим, — на одно. Сказанное теперь возьмем опять в буквах.
Прот. Каким образом?
Сокр. На беспредельность голоса обратил внимание или бог какой-нибудь, или божественный человек, каким в Египте, рассказывают, был некто Теут[1], который первый стал мыслить в беспредельном гласные, не как одно, а как многое; потом опять заметил и другие, хотя C. безгласные, однакож производившие какой-то звук, и открыл в них также некоторое число; третьего же рода буквы различил те, которые теперь у нас называются безгласными. Различая после сего беззвучные (безгласные) и безгласные (согласные) все до одной, и отделяя таким
——————
- ↑ О Теуте см. прим. к Федру p. 274. Он, говорят, первый не только изобрел буквы, но и различил их по звукам: именно, сперва отличил τὰ φωνήεντα или гласные, потом — τὰ ἄφωνα или безгласные, немые, по природе противоположные первым, и наконец — средние между теми и другими, τὰ φωνῆς μὲν οὔ, φθόγγου δὲ μετέχοντά τινος, обыкновенно называемые ἡμίφωνα — полугласные. Почти таким же образом говорится о разделении букв и в Кратиле, p. 424 C sqq.: ἆρα οὖν καὶ ἡμᾶς οὕτω δεῖ πρῶτον μὲν τὰ φωνήεντα διελέσθαι, ἔπειτα τῶν ἑτέρων κατὰ τὰ εἴδη τὰ τε ἄφωνα καὶ ἄφθογγα (немые), οὑτωσὶ γὰρ που λέγουσιν οἱ δεινοὶ περὶ τούτων, καὶ αὖ τὰ φωνήεντα μὲν οὔ, οὐ μέντοι γε ἄφθογγα. Причина, почему буквы, φωνῆς μὲν οὔ, φθόγγου δε μετέχοντα, называются μέσα, заключается в том, что они, как τὰ ἡμίφωνα, занимают средину между обоими родами, то есть, с одной стороны не имеют голоса гласных букв и чрез это сродны с безгласными, но с другой — имеют некоторый звук, и чрез то сродны с гласными. Так делили буквы и другие греческие филологи — Аристотель (De arte poëtica с. 20), Секст Эмпирик (Adv. Mathem. с. 5), Дионисий Галик. (De comp. verb. c. 14, p. 158, ed. Schaef.): букв первого рода, φωνήεντα, считали семь: α, ε, η, ι, о, υ, ω; к буквам второго рода, ἄφωνα, относили β, γ, δ, κ, π, τ, ψ, χ, θ (но это было мнение стоиков, а Секст Эмпирик все придыхательные буквы причислял к полугласным); третий класс букв, ἡμίφωνα, составляли из λ, μ, ν, ρ, σ, ς, ξ, ψ. Об этом разделении букв см. Vоssii, De arte grammat. 1, c. 12 sqq., который вместе с тем прекрасно объяснил это место Филеба.
