Выслушавъ это, Парменидъ самъ находитъ нужнымъ поставить сперва на видъ все, что могутъ говорить вообще противъ ученія объ идеяхъ. Изложенныя имъ недоумѣнія относительно идей, вѣроятно, не выдуманы Платономъ, а дѣйствительно высказывались въ то время противниками его положеній. По крайней мѣрѣ многія изъ упомянутыхъ здѣсь возраженій мы встрѣчаемъ у Аристотеля и Секста Эмпирика. Парменидъ, заступающій теперь мѣсто Зенона, выставляетъ особенно три рода недоумѣній и сильно колеблетъ ими Платонову идеологію. По его словамъ, можно сомнѣваться, во первыхъ, въ томъ, въ отношеніи къ какимъ вещамъ есть идеи; во вторыхъ, въ томъ, какая находится связь между вещами чувствопостигаемыми и идеями; и, наконецъ, въ томъ, какимъ образомъ возможны идеи, когда человѣческій умъ не въ состояніи ни понять, ни сознать ихъ. Посмотримъ, какъ раскрываетъ Парменидъ каждое изъ этихъ недоумѣній.
Когда Сократъ кончилъ свою рѣчь, элеецъ хитро спрашиваетъ его: такъ ли думаетъ онъ, что если есть абсолютные виды вещей, то надобно принимать и вѣчные образцы тѣлесныхъ недѣлимыхъ, напримѣръ, огня, воды? На такой вопросъ юноша отвѣчаетъ признаніемъ, что въ этомъ отношеніи онъ часто недоумѣваетъ, какъ бы не допустить вѣчныхъ образцовъ, напримѣръ, волоса, грязи, пыли и другихъ мелочей, несовмѣстимыхъ съ достоинствомъ вещей божественныхъ. Выслушавъ это, Парменидъ снисходительно извиняетъ Сократа его молодостью; онъ обѣщаетъ ему успѣхи въ философіи, только совѣтуетъ не слишкомъ поддаваться мнѣніямъ толпы и не пренебрегать внушеніями ума (p. 130 A — E). Впрочемъ высказанному Сократомъ недоумѣнію, надобно ли принимать идеи вещей низкихъ и презрѣнныхъ, придавали большое значеніе и позднѣйшіе платоники, и вопросъ объ этомъ рѣшали надвое. Свидѣтеля изслѣдованій его мы видимъ въ Проклѣ (Comment. in Parm. t. V, p. 63, ed. Cous.), который, излагая напередъ собственное мнѣніе объ этомъ
Выслушав это, Парменид сам находит нужным поставить сперва на вид всё, что могут говорить вообще против учения об идеях. Изложенные им недоумения относительно идей, вероятно, не выдуманы Платоном, а действительно высказывались в то время противниками его положений. По крайней мере многие из упомянутых здесь возражений мы встречаем у Аристотеля и Секста Эмпирика. Парменид, заступающий теперь место Зенона, выставляет особенно три рода недоумений и сильно колеблет ими Платонову идеологию. По его словам, можно сомневаться, во-первых, в том, в отношении к каким вещам есть идеи; во-вторых, в том, какая находится связь между вещами чувствопостигаемыми и идеями; и, наконец, в том, каким образом возможны идеи, когда человеческий ум не в состоянии ни понять, ни сознать их. Посмотрим, как раскрывает Парменид каждое из этих недоумений.
Когда Сократ кончил свою речь, элеец хитро спрашивает его: так ли думает он, что если есть абсолютные виды вещей, то надобно принимать и вечные образцы телесных неделимых, например, огня, воды? На такой вопрос юноша отвечает признанием, что в этом отношении он часто недоумевает, как бы не допустить вечных образцов, например, волоса, грязи, пыли и других мелочей, несовместимых с достоинством вещей божественных. Выслушав это, Парменид снисходительно извиняет Сократа его молодостью; он обещает ему успехи в философии, только советует не слишком поддаваться мнениям толпы и не пренебрегать внушениями ума (p. 130 A — E). Впрочем высказанному Сократом недоумению, надобно ли принимать идеи вещей низких и презренных, придавали большое значение и позднейшие платоники, и вопрос об этом решали надвое. Свидетеля исследований его мы видим в Прокле (Comment. in Parm. t. V, p. 63, ed. Cous.), который, излагая наперед собственное мнение об этом
