Симона находило не мало интереснаго, то нѣтъ ничего удивительнаго, что впослѣдствіи любители Сократовыхъ разсужденій могли смотрѣть на нихъ какъ на репертуаръ, богатый матеріалами для составленія діалоговъ въ формѣ Платоновыхъ сочиненій, и вѣроятно, было много бездарныхъ головъ, которыя, увлекаясь кажущеюся легкостію работы, такъ какъ она должна была состоять только въ формованіи разговора изъ готоваго матеріала, принимались писать и дѣйствительно писали діалоги о законѣ, о корыстолюбіи, о добродѣтели и о праведникѣ. Когда именно были они написаны, рѣшить трудно; но можно полагать съ вѣроятностію, что въ кодексъ сочиненій Платоновыхъ вошли они во времена Птоломеевъ, — въ такія времена, которыя, по несомнѣннымъ свидѣтельствамъ, были періодомъ книжныхъ подлоговъ. Классическое мѣсто объ этомъ мы читаемъ у Галена (in Hyppocr. De nat. hom. l. I, t. V, p. 16, ed. Basii.): «Прежде чѣмъ александрійскіе и пергамскіе цари стали заботиться о пріобрѣтеніи древнихъ книгъ, сочиненій, ложно усвояемыхъ писателямъ, не было. Но какъ только доставители писаній, принадлежащихъ какому нибудь древнему мужу, начали получать вознагражденія, они стали доставлять много сочиненій подъ ложными надписаніями». И такіе подлоги дѣлались особенно часто подъ сочиненія Платона и Аристотеля (Richt. Bentleius, in Epistol. ad Waltonum, p. 4, et in Respons. ad Boyleum, p. 6). Къ подлогамъ тогдашняго времени можно относить и «Миноса», тѣмъ съ бо̀льшимъ вѣроятіемъ, что, по свидѣтельству Діогена Лаэрція, Миносъ былъ уже внесенъ Аристофаномъ византійскимъ въ его трилогіи.
Симона находило не мало интересного, то нет ничего удивительного, что впоследствии любители Сократовых рассуждений могли смотреть на них как на репертуар, богатый материалами для составления диалогов в форме Платоновых сочинений, и вероятно, было много бездарных голов, которые, увлекаясь кажущеюся легкостию работы, так как она должна была состоять только в формовании разговора из готового материала, принимались писать и действительно писали диалоги о законе, о корыстолюбии, о добродетели и о праведнике. Когда именно были они написаны, решить трудно; но можно полагать с вероятностью, что в кодекс сочинений Платоновых вошли они во времена Птоломеев, — в такие времена, которые, по несомненным свидетельствам, были периодом книжных подлогов. Классическое место об этом мы читаем у Галена (in Hyppocr. De nat. hom. l. I, t. V, p. 16, ed. Basii.): «Прежде чем александрийские и пергамские цари стали заботиться о приобретении древних книг, сочинений, ложно усвояемых писателям, не было. Но как только доставители писаний, принадлежащих какому-нибудь древнему мужу, начали получать вознаграждения, они стали доставлять много сочинений под ложными надписаниями». И такие подлоги делались особенно часто под сочинения Платона и Аристотеля (Richt. Bentleius, in Epistol. ad Waltonum, p. 4, et in Respons. ad Boyleum, p. 6). К подлогам тогдашнего времени можно относить и «Миноса», тем с бо̀льшим вероятием, что, по свидетельству Диогена Лаэрция, Минос был уже внесен Аристофаном византийским в его трилогии.
