съ оттѣнкомъ осторожной нѣжности, наложилъ сложенные персты на склоненную голову Кити. Потомъ онъ подалъ имъ свѣчи и, взявъ кадило, медленно отошелъ отъ нихъ.
«Неужели это правда?» подумалъ Левинъ и оглянулся на невѣсту. Ему нѣсколько сверху виднѣлся ея профиль, и, по чуть-замѣтному движенію ея губъ и рѣсницъ, онъ зналъ, что она почувствовала его взглядъ. Она не оглянулась, но высокій оборчатый воротничокъ зашевелился, поднимаясь къ ея розовому маленькому уху. Онъ видѣлъ, что вздохъ остановился въ ея груди, и задрожала маленькая рука въ высокой перчаткѣ, державшая свѣчу.
Вся суета рубашки, опозданія, разговоръ съ знакомыми, родными, ихъ неудовольствіе, его смѣшное положеніе, все вдругъ исчезло, и ему стало радостно и страшно.
Красивый рослый протодьяконъ въ серебрянномъ стихарѣ, со стоящими по сторонамъ разчесанными завитыми кудрями, бойко выступилъ впередъ и, привычнымъ жестомъ приподнявъ на двухъ пальцахъ орарь, остановился противъ священника.
«Бла-го-сло-ви вла-дыко!» медленно одинъ за другимъ, колебля волны воздуха, раздались торжественные звуки.
«Благословенъ Богъ нашъ всегда, нынѣ и присно, и во вѣки вѣковъ,» смиренно и пѣвуче отвѣтилъ старичокъ священникъ, продолжая перебирать что-то на аналоѣ. И, наполняя всю церковь отъ оконъ до сводовъ, стройно и широко поднялся, усилился, остановился на мгновеніе и тихо замеръ полный аккордъ невидимаго клира.
Молились, какъ и всегда, о свышнемъ мирѣ и спасеніи, о Синодѣ, о Государѣ; молились и о нынѣ обручающихся рабѣ Божіемъ Константинѣ и Екатеринѣ.
«О еже ниспослатися имъ любви совершеннѣй, мирнѣй,
