Не труднобъ было то терпѣть, драгой лишь толькобъ былъ въ глазахъ,
Хоть труденъ былъ къ свиданью часъ,
Довольно и одинъ въ день разъ.
Но вдругъ ударъ разлуки злой, оставилъ вѣчно быть въ слезахъ,
15 Безъ помощи въ слезахъ рыдать,
Пришло, пришло знать вѣкъ страдать,
Когда прости пришло сказать,
То стало сердце замирать,
Что нѣтъ надежды зрѣть,
20 Тутъ пуще стало тлѣть.
Разлука та утѣху злымъ, а мнѣ сугубу скорбь дала;
Окончь судьба предѣлъ тотъ злой,
Прерви наполненъ вѣкъ бѣдой,
Спасенью ужъ надежды нѣтъ, я сколько разъ и смерть звала,
25 Коль должно такъ весь вѣкъ изжить,
Престану больше слезы лить,
Тончай, тончай злой жизни нить;
Ты злость потщись въ конецъ згубить,
Драгова когда нѣтъ,
30 Вонъ духъ, немилъ сталъ свѣтъ.
Не трудноб было то терпеть, драгой лишь толькоб был в глазах,
Хоть труден был к свиданью час,
Довольно и один в день раз.
Но вдруг удар разлуки злой, оставил вечно быть в слезах,
15 Без помощи в слезах рыдать,
Пришло, пришло знать век страдать,
Когда прости пришло сказать,
То стало сердце замирать,
Что нет надежды зреть,
20 Тут пуще стало тлеть.
Разлука та утеху злым, а мне сугубу скорбь дала;
Окончь судьба предел тот злой,
Прерви наполнен век бедой,
Спасенью уж надежды нет, я сколько раз и смерть звала,
25 Коль должно так весь век изжить,
Престану больше слезы лить,
Тончай, тончай злой жизни нить;
Ты злость потщись в конец згубить,
Драгова когда нет,
30 Вон дух, немил стал свет.
Напрасно чаешь меня отгнати,
Своимъ свирѣпствомъ духъ полоня:
Нарасно гордой себя казати,
На то не смотритъ любовь моя;
Напрасно чаешь меня отгнати,
Своим свирепством дух полоня:
Нарасно гордой себя казати,
На то не смотрит любовь моя;
