случаѣ вотъ какое: что касается одного ли начала всѣхъ вещей или многихъ началъ и какого нибудь изъясненія ве* щей (изъ этихъ началъ, то это не войдетъ въ составъ нынѣшней нашей бесѣды, не почему либо иному, а по той только причинѣ, что весьма трудно мнѣ, не отступая отъ метода настоящаго изслѣдованія, изложить свои мнѣнія (но этому предмету). Въ виду этого обстоятельства, конечно, и вы не думаете, что я долженъ вести объ этомъ рѣчь, и я не могу убѣдить себя въ томъ, что былъ бы правъ, рѣшившись взяться за столь трудное дѣло. Напротивъ, и здѣсь я буду строго держаться того, о чемь упомянулъ вначалѣ, — границъ вѣроятности въ моихъ разсужденіяхъ, и постараюсь. вернувшись къ началу, изложить о каждой вещи и обо всѣхъ вмѣстѣ мнѣнія но крайней мѣрѣ не менѣе, если не болѣе вѣроятныя, чѣмъ мнѣнія кого бы то ни было другаго *). Итакъ, теперь снова — въ самомъ началѣ разсужденія
быть выведено изъ перваго, что и буква есть первѣйшій, простѣйшій, неразложимый элементъ слова написаннаго ли то или выговариваемаго (στοιχεΐον έςι φωνή αδιαίρετος). Поэтому, кто объ огнѣ, водѣ, воздухѣ, землѣ говоритъ, что это суть στοιχεία, тотъ eo ipso приравниваетъ ихъ къ буквамъ. По Платонъ видитъ въ этомъ груб)ю неточность и прибавляетъ, что четыре такъ называемыя стихіи суть не только не τά στοιχεία, во даже не αί συλλαβαί не слоги, т. е. даже не второ-элементы, по сравненію съ слогами, которые въ словѣ представляютъ второй послѣ буквъ элементъ. Стихіи, значитъ, по мнѣнію Платона, могутъ быть приравниваемы уже только къ цѣлымъ словамъ, которыя содержатъ въ себѣ уже цѣлыя опредѣленныя понятія. Ниже мы увидимъ, что именно самъ Платонъ принимаетъ за тѣ первоэлементы, изъ которыхъ состоятъ эти слова — эти четыре вида тѣлъ.
9 Платонъ хочетъ этимъ сказать, что онъ не беретъ на себя труда показать самый образъ перваго начала или происхожденія вещей изъ дѣйствія и взаимодѣйствія физическихъ причинъ и законовъ, а ограничится только показаніемъ присутствія и дѣйствія этихъ причинъ и законовъ въ гото, вомъ уже космосѣ, Богомъ созданномъ и Богомъ устроенномъ. Еслибы комментаторы и критики Платона лучше помнили эту оговорку, то они не были бы столь рѣшительны, утверждая, что Платонъ подлѣ Творца поставлялъ совѣчную Ему матерію, и первоначальное состояніе вещей представлялъ въ видѣ хаоса* и т. под. Имѣя въ виду, что Платоново міроизъясненіе представляетъ собою не
случае вот какое: что касается одного ли начала всех вещей или многих начал и какого нибудь изъяснения ве* щей (из этих начал, то это не войдет в состав нынешней нашей беседы, не почему либо иному, а по той только причине, что весьма трудно мне, не отступая от метода настоящего исследования, изложить свои мнения (но этому предмету). В виду этого обстоятельства, конечно, и вы не думаете, что я должен вести об этом речь, и я не могу убедить себя в том, что был бы прав, решившись взяться за столь трудное дело. Напротив, и здесь я буду строго держаться того, о чемь упомянул вначале, — границ вероятности в моих рассуждениях, и постараюсь. вернувшись к началу, изложить о каждой вещи и обо всех вместе мнения но крайней мере не менее, если не более вероятные, чем мнения кого бы то ни было другого *). Итак, теперь снова — в самом начале рассуждения
быть выведено из первого, что и буква есть первейший, простейший, неразложимый элемент слова написанного ли то или выговариваемого (στοιχεΐον έςι φωνή αδιαίρετος). Поэтому, кто об огне, воде, воздухе, земле говорит, что это суть στοιχεία, тот eo ipso приравнивает их к буквам. По Платон видит в этом груб)ю неточность и прибавляет, что четыре так называемые стихии суть не только не τά στοιχεία, во даже не αί συλλαβαί не слоги, т. е. даже не второ-элементы, по сравнению с слогами, которые в слове представляют второй после букв элемент. Стихии, значит, по мнению Платона, могут быть приравниваемы уже только к целым словам, которые содержат в себе уже целые определенные понятия. Ниже мы увидим, что именно сам Платон принимает за те первоэлементы, из которых состоят эти слова — эти четыре вида тел.
9 Платон хочет этим сказать, что он не берет на себя труда показать самый образ первого начала или происхождения вещей из действия и взаимодействия физических причин и законов, а ограничится только показанием присутствия и действия этих причин и законов в гото, вом уже космосе, Богом созданном и Богом устроенном. Если бы комментаторы и критики Платона лучше помнили эту оговорку, то они не были бы столь решительны, утверждая, что Платон подле Творца поставлял совечную Ему материю, и первоначальное состояние вещей представлял в виде хаоса* и т. под. Имея в виду, что Платоново мироизъяснение представляет собою не
