можетъ вызвать этого кругового движенія, а только сама претерпѣваетъ воздѣйствіе отвнѣ, не затрогивая никакой изъ сосѣднихъ съ нею частей, и такъ какъ сіи послѣднія не передаютъ перваго впечатлѣнія другъ другу, то оно оста, навливается на нихъ, не проникая во все живое существо, которое потому не получаетъ никакого ощущенія. Это слѣдуетъ сказать о костяхъ, волосахъ и всѣхъ другихъ частяхъ, которыя у насъ состоятъ главнымъ образомъ изъ земли, но напротивъ сказанное предъ этимъ (о послѣдовательной передачѣ впечатлѣній) болѣе всего приложимо къ зрѣнію и слуху по той причинѣ, что въ нихъ содержится самое большее количество огня и воздуха. Что же касается удовольствія и страданія (сопровождающихъ извѣстныя впечатлѣнія), то вотъ какъ слѣдуетъ представлять себѣ дѣло: впечатлѣніе противное нашей природѣ и насильственное, когда оно попадаетъ въ насъ въ излишкѣ и внезапно, сопровождается болѣзненно непріятнымъ ощущеніемъ, впечатлѣніе же хотя внезапное, но опять попадающее въ тактъ съ природою нашею, есть пріятное; виечатлѣніе затѣмъ, которое наступаетъ тихо и съ постепенностію, не доходитъ до сознанія, въ противномъ же случаѣ, конечно, бываетъ напротивъ. Впрочемъ, всякое вообще впечатлѣніе, даже прира-жающееся къ намъ съ легкостію, можетъ съ одной стороны быть вполнѣ ощущаемымъ, а съ другой можетъ и не сопровождаться ни страданіемъ, ни удовольствіемъ, каковы напримѣръ впечатлѣнія, получаемыя нашимъ зрительнымъ огнемъ, который, какъ выше было сказано, представляетъ собою во время дня тѣло, внутренно соединенное съ нами.
9 См. выше (р. 45). Здѣсь опять подъ словомъ όψις разумѣется и не ощущеніе зрѣнія, н не процессъ его и не органъ его — глазъ, а все тотъ же внутренній, исходящій сквозь глаза зрительный огонь. Онъ не доставляетъ ни чувства боли отъ прираженія къ нему предметовъ рѣжущихъ или жгущихъ, ни удовольствія отъ предметовъ противоположнаго свойства, потому что огненныя части его, будучи очень тонки и подвижны, уступаютъ всякому внѣшнему воздѣйствію съ нечувствительною легкостію, но за то онъ даетъ намъ самыя ясныя ощущенія
может вызвать этого кругового движения, а только сама претерпевает воздействие отвне, не затрагивая никакой из соседних с нею частей, и так как сии последние не передают первого впечатления друг другу, то оно оста, навливается на них, не проникая во всё живое существо, которое потому не получает никакого ощущения. Это следует сказать о костях, волосах и всех других частях, которые у нас состоят главным образом из земли, но напротив сказанное пред этим (о последовательной передаче впечатлений) более всего приложимо к зрению и слуху по той причине, что в них содержится самое большее количество огня и воздуха. Что же касается удовольствия и страдания (сопровождающих известные впечатления), то вот как следует представлять себе дело: впечатление противное нашей природе и насильственное, когда оно попадает в нас в излишке и внезапно, сопровождается болезненно неприятным ощущением, впечатление же хотя внезапное, но опять попадающее в такт с природою нашею, есть приятное; виечатление затем, которое наступает тихо и с постепенностью, не доходит до сознания, в противном же случае, конечно, бывает напротив. Впрочем, всякое вообще впечатление, даже прира-жающееся к нам с легкостию, может с одной стороны быть вполне ощущаемым, а с другой может и не сопровождаться ни страданием, ни удовольствием, каковы например впечатления, получаемые нашим зрительным огнем, который, как выше было сказано, представляет собою во время дня тело, внутренне соединенное с нами.
9 См. выше (р. 45). Здесь опять под словом όψις разумеется и не ощущение зрения, н не процесс его и не орган его — глаз, а всё тот же внутренний, исходящий сквозь глаза зрительный огонь. Он не доставляет ни чувства боли от приражения к нему предметов режущих или жгущих, ни удовольствия от предметов противоположного свойства, потому что огненные части его, будучи очень тонки и подвижны, уступают всякому внешнему воздействию с нечувствительною легкостию, но за то он дает нам самые ясные ощущения
