знали и прежде рожденія и тотчасъ по рожденіи не только равное въ самомъ себѣ, но и большее и меньшее, и все другое въ этомъ родѣ? Потому что у насъ рѣчь идетъ теперь столько же о равномъ въ самомъ себѣ, сколько о прекрасномъ въ самомъ себѣ, о добромъ, справедливомъ и святомъ, словомъ сказать — обо всемъ, что мы опредѣляемъ въ нашихъ бесѣдахъ, въ вопросахъ и отвѣтахъ, — какъ сущности, существующія въ самихъ себѣ, такъ что очевидно необходимо, чтобы мы получили знаніе всего этого прежде рожденія.
— Конечно такъ.
— И если бы мы, получивъ это знаніе, не забывали его каждый разъ, при новомъ рожденіи, то мы раждались бы знающими и сохраняли бы знаніе всю жизнь, потому что знать есть не что иное, какъ сохранять однажды пріобрѣтенное знаніе и не терять его, а подъ забвеніемъ, другъ Симмій, не разумѣютъ ли потери полученнаго знанія?
— Какъ нельзя болѣе справедливо, любезный Сократъ, отвѣтилъ Симмій.
— Если же мы, какъ я думаю, получивъ знаніе до рожденія и потерявъ его черезъ рожденіе, потомъ при посредствѣ чувствъ, снова пріобрѣтаемъ знанія, которыя имѣли когда то прежде, то не будетъ ли то, что мы называемъ ученіемъ, возобновленіемъ присущаго намъ знанія, и, говоря, что это есть припоминаніе, не выражаемся ли мы правильно?
— Совершенно.
— Потому что мы признали уже возможнымъ, чтобы тотъ, кто воспринимаетъ впечатлѣніе отъ предмета съ помощію зрѣнія и слуха или какого бы то
знали и прежде рождения и тотчас по рождении не только равное в самом себе, но и большее и меньшее, и всё другое в этом роде? Потому что у нас речь идет теперь столько же о равном в самом себе, сколько о прекрасном в самом себе, о добром, справедливом и святом, словом сказать — обо всём, что мы определяем в наших беседах, в вопросах и ответах, — как сущности, существующие в самих себе, так что очевидно необходимо, чтобы мы получили знание всего этого прежде рождения.
— Конечно так.
— И если бы мы, получив это знание, не забывали его каждый раз, при новом рождении, то мы раждались бы знающими и сохраняли бы знание всю жизнь, потому что знать есть не что иное, как сохранять однажды приобретенное знание и не терять его, а под забвением, друг Симмий, не разумеют ли потери полученного знания?
— Как нельзя более справедливо, любезный Сократ, ответил Симмий.
— Если же мы, как я думаю, получив знание до рождения и потеряв его через рождение, потом при посредстве чувств, снова приобретаем знания, которые имели когда то прежде, то не будет ли то, что мы называем учением, возобновлением присущего нам знания, и, говоря, что это есть припоминание, не выражаемся ли мы правильно?
— Совершенно.
— Потому что мы признали уже возможным, чтобы тот, кто воспринимает впечатление от предмета с помощию зрения и слуха или какого бы то
