— А душа, невещественное по природѣ начало, переходя въ міръ, подобно ей прекрасный, чистый и невещественный, который справедливо носитъ поэтому имя міра невидимаго48), къ благому и мудрому божеству, куда, если будетъ на это его воля, должна отправиться немедленно и моя душа, — ужели эта душа, будучи такою по своимъ свойствамъ и такой природы, едва только освободится отъ тѣла, тотчасъ разсѣевается и погибаетъ, какъ утверждаетъ большая часть людей? Далеко отъ этого, друзья мои Симмій и Кевисъ: гораздо скорѣе имѣетъ мѣсто слѣдующее. Если душа освобождается чистою, не унося съ собой ничего тѣлеснаго, такъ какъ она ни въ чемъ не сообщалась добровольно съ тѣломъ при жизни, но избѣгала его и сосредоточивалась въ самой себѣ, потому что постоянно объ этомъ заботилась, — а это означаетъ не что иное, какъ то, что она здраво философствовала и самымъ дѣломъ приготовилась спокойно встрѣтить смерть, — или приготовленіе къ смерти состоитъ не въ этомъ?
— Именно въ этомъ.
— Итакъ, не отходитъ ли подобнымъ образомъ настроенная душа къ тому, что сродно по природѣ съ нею самой, — къ невещественному, божественному, безсмертному и разумному? Переселившись туда, она получаетъ въ удѣлъ блаженство, освободившись отъ заблужденій, безразсудства, опасеній, отъ неукротимыхъ пожеланій любви и всѣхъ другихъ человѣческихъ золъ и, какъ передаютъ посвященные въ таинства, дѣйствительно проводитъ вѣчность съ богами. Такъ ли намъ лучше говорить въ этомъ случаѣ, любезный Кевисъ, или иначе?
— А душа, невещественное по природе начало, переходя в мир, подобно ей прекрасный, чистый и невещественный, который справедливо носит поэтому имя мира невидимого48), к благому и мудрому божеству, куда, если будет на это его воля, должна отправиться немедленно и моя душа, — ужели эта душа, будучи такою по своим свойствам и такой природы, едва только освободится от тела, тотчас рассеевается и погибает, как утверждает большая часть людей? Далеко от этого, друзья мои Симмий и Кевис: гораздо скорее имеет место следующее. Если душа освобождается чистою, не унося с собой ничего телесного, так как она ни в чём не сообщалась добровольно с телом при жизни, но избегала его и сосредоточивалась в самой себе, потому что постоянно об этом заботилась, — а это означает не что иное, как то, что она здраво философствовала и самым делом приготовилась спокойно встретить смерть, — или приготовление к смерти состоит не в этом?
— Именно в этом.
— Итак, не отходит ли подобным образом настроенная душа к тому, что сродно по природе с нею самой, — к невещественному, божественному, бессмертному и разумному? Переселившись туда, она получает в удел блаженство, освободившись от заблуждений, безрассудства, опасений, от неукротимых пожеланий любви и всех других человеческих зол и, как передают посвященные в таинства, действительно проводит вечность с богами. Так ли нам лучше говорить в этом случае, любезный Кевис, или иначе?
