нашего брата, сѣверяка. Еслибъ не гнусная моя болѣзнь, не выѣхалъ бы отсюда, право! — Пишите, пишите стихотвореній какъ можно больше: у Васъ изъ десяти всегда одно превосходно, а это огромный процентъ. А Богъ дастъ въ будущемъ году издадимъ еще книжечку. Поклонитесь отъ меня Аксаковымъ, въ особенности Сергѣю Тимоѳеевичу. Я его адреса не знаю, но я напишу ему на Ваше имя. Скажите Толстому, чтобъ онъ выслалъ мнѣ свой адресъ и сестринъ. Развѣ онъ намѣренъ поселиться въ Москвѣ? Познакомились ли Вы съ его братомъ Николаемъ? Сообщенныя подробности о Писемскомъ и Островскомъ не слишкомъ отрадны. Но что прикажете дѣлать? У всякаго человѣка своя манера блохъ ловить. Боюсь я, что при этакомъ поведенцѣ Писемскій себя ухлопаетъ; Островскій — тотъ здоровъ. Эти два весьма замѣчательныхъ и чрезвычайно талантливыхъ русскихъ человѣка не брали себя въ руки, не ломали себя; а русскому человѣку это совершенно необходимо. Талантъ ихъ отъ этого можетъ быть уцѣлѣлъ, да вѣдь онъ съ другой стороны затрещать можетъ. Вы пишете, что Ап. Григорьева нѣтъ въ Москвѣ, а не пишете, гдѣ же онъ? Можетъ быть онъ гдѣнибудь здѣсь поблизости, и его можно было бы увидѣть, если не залучить. Не смотря на мое калѣчество, я кое-какъ принялся за работу; но трудно и вяло подвигается она. Я раззоренъ весь, вотъ какъ въ дѣтствѣ, бывало, мы раззоряли муравейникъ. Гдѣ его справить! — Прощайте, будьте здоровы Вы по крайней мѣрѣ. Дружески жму Вашу руку и остаюсь
P. S. „Кланяюсь Вашей женѣ и благодарю за память. Поклонитесь также Вашей сестрѣ. Боткинъ здоровъ и веселъ“.
Конечно, тотчасъ по пріѣздѣ моемъ въ Москву, возобновилась самая живая переписка между мною и Борисовымъ, и нельзя было сомнѣваться въ томъ, что, послѣ переѣзда сестры Нади къ намъ на жительство, и онъ не замедлитъ явиться поздравить насъ съ законнымъ бракомъ. Дѣйствительно, въ скоромъ времени онъ пріѣхалъ и поселился въ моемъ кабинетѣ, ночуя на мягкомъ диванѣ. Даже на этотъ разъ Борисовъ явился болѣе оживленнымъ и избавленнымъ отъ мало-
