Краевскому. Такъ какъ онъ уже двѣ недѣли держитъ ее у себя, то, вѣроятно, онъ напечатаетъ въ Отеч. Запискахъ. Это будетъ курьезно! Отеч. Записки все карали за реальныя гимназіи. Но Краевскій признался мнѣ, что статья очень хорошо написана, и потому ему хочется, хотя съ оговоркою, помѣстить ее. Мнѣ кажется, лучше печататься въ Отеч. Зап., потому что у нихъ болѣе 5 тысячъ подписчиковъ.
„Иванъ Сергѣевичъ читалъ мнѣ свою новую повѣсть. Тутъ нѣтъ и тѣни похожаго на „Призраки“ или „Собаку“. Это настоящая сочная повѣсть съ его извѣстными достоинствами и съ меньшими противъ прежняго недостатками. Она будетъ напечатана въ мартовской книжкѣ Русск. Вѣстника.
„Вчера вечеромъ встрѣтилъ Краевскаго и спросилъ его о твоей статьѣ. Онъ сказалъ, что не можетъ ея напечатать, ибо она въ разрѣзъ идетъ съ реальными мнѣніями журнала. Это онъ говоритъ не свое, — ему такъ наговорили его писуны.
„Я забылъ сказать, что Иванъ Серг. даетъ Ник. Ник. пенсію 1000 р. въ годъ и кромѣ этого далъ ему еще прежде заемное письмо въ 10 тысячъ. И всѣмъ этимъ они еще недовольны! Прощайте.
Не могу сказать, до какой степени я былъ обрадованъ, получивъ отъ Борисова слѣдующее письмо Тургенева:
„Милый Иванъ Петровичъ, я пріѣхалъ въ Москву сегодня утромъ и выѣзжаю въ субботу въ Спасское. Начиная съ понедѣльника или со вторника, меня можно будетъ тамъ застать; я очень, очень буду радъ васъ видѣть; дайте знать также Фету, но остаюсь я въ деревнѣ весьма немного времени, не болѣе недѣли. — Дѣла не позволяютъ. Итакъ, въ надеждѣ скоро увидать васъ, хотя не надолго, жму вамъ руку и остаюсь
