нымъ тазомъ, ведромъ и рукомойникомъ воду, которую лили на пылающую постель. Черезъ четверть часа пожаръ былъ прекращенъ, и надо было употребить всѣ усилія, чтобы ночное происшествіе не дошло до Михаила Петровича. Поэтому, покуда онъ ѣздилъ въ университетъ, родители Чистякова прислали не только новую постель, но и новую деревянную кровать, на мѣсто сильно обгорѣвшей погодинской. Надо было застрагивать и мѣста на прогорѣвшихъ доскахъ пола, и уничтожать нестерпимый запахъ горѣлыхъ перьевъ, наполнявшій наши комнаты.
Не однимъ примѣромъ долбленія служилъ для меня, провинціальнаго затворника, бывалый въ своемъ родѣ Чистяковъ. При его помощи я скоро познакомился въ Зубовскомъ трактирѣ съ цыганскимъ хоромъ, гдѣ я увлекся красивою цыганкой. Замѣтивъ, что у меня водятся карманныя деньжонки, цыгане заставляли меня платить имъ за пѣсни и угощать ихъ то тѣмъ, то другимъ. Такое увлеченіе привело меня не только къ растратѣ всѣхъ наличныхъ денегъ, но и къ распродажѣ всего излишняго платья, начиная съ енотовой шубки до фрачной пары. При этомъ дѣло иногда не обходилось безъ пьянства почти до безчувствія. Надо сказать, что окно наше было окружено съ обѣихъ сторонъ колоннами, опиравшимися на высокій каменный цоколь, подымавшійся аршина на два съ половиною отъ земли. Окно съ вечера запиралось ставнями съ Дѣвичьяго поля. Выходить ночью изъ нашего флигеля можно было не иначе, какъ по стеклянной галлереѣ дома черезъ парадную дверь. Подымать подобный шумъ, тѣмъ более лѣтомъ, было немыслимо, такъ какъ Мих. Петр., работая въ кабинете нередко за полночь, оставлялъ дверь на балконъ отпертою и по временамъ выходилъ на свѣжій воздухъ. Поэтому мы, тихонько раскрывъ свое окно и прикрывши отверстіе снаружи ставнемъ, спрыгивали съ цоколя на Дѣвичье поле къ подговоренному заранѣе извозчику, который и везъ насъ до трактира. Однажды, когда я сильно хмѣльной везъ шатавшагося передо мною на дрожкахъ, сюсюкающаго и безъ того косноязычнаго Чистякова, я заблаговременно досталъ извозчику большую противъ ряды монету и, приказавъ подъехать къ нашему окну шагомъ, велѣлъ тотчасъ безшумно отъ-
