ней мѣрѣ на словахъ, склонялись въ эту сторону. Въ скоромь времени за вечернимъ чаемъ у нихъ мы стали встрѣчать Конст. Дм. Кавелина, который, состоя едва ли уже не на 4-мъ курсѣ, видимо интересовался обществомъ молодыхъ дѣвушекъ. Надо сказать правду, что хотя меньшая далеко уступала старшей въ выраженіи какой-то воздушной граціи и къ тому же, торопясь высказать мысль, нерѣдко заикалась, но обѣ онѣ, прекрасно владѣя новѣйшими языками, отчасти музыкой и, при извѣстномъ свободомысліи, хорошими манерами, могли для молодыхъ людей быть привлекательными.
Не берусь опредѣлить времени, когда намъ стало извѣстно, что старшая Антонина дала слово выйти за Кавелина.
Надо отдать справедливость старикамъ Григорьевымъ, что они были чрезвычайно щедры на всѣ развлеченія, которыя могли, по ихъ мнѣнію, помогать развитію сына. Въ этомъ случаѣ первое мѣсто занималъ Большой и Малый (французскій) театры. Хотя мы нерѣдко наслаждались съ Григорьевымъ изящною и тонкою игрой французовъ, но главнымъ источникомъ наслажденій былъ для насъ Большой театръ съ Мочаловымъ въ драмѣ, Ферзингомъ, Нейрейтеръ и Бекомъ въ оперѣ. Что сказать объ игрѣ Мочалова, о которой такъ много было говорено и писано въ свое время? Не одни мы съ Григорьевымъ, сидя рядомъ, подпадали подъ власть очарователя, заставлявшаго своимъ язвительнымъ шепотомъ замирать весь театръ сверху до низу. При дальнѣйшемъ ходѣ воспоминаній придется разсказать, какъ однажды я былъ изумленъ наивнымъ отношеніемъ Мочалова къ произведеніямъ литературы вообще. Въ настоящую минуту, озираясь на Мочалова въ Гамлетѣ по преимуществу, я не умѣю ничѣмъ другимъ объяснить магическаго дѣйствія его игры, кромѣ его неспособности понимать Шекспира во всемъ его объемѣ. Понимать Шекспира или даже одного Гамлета — дѣло далеко не легкое, и подобно тому, какъ виртуозу, разыгрывающему музыкальную піесу, невозможно сознательно брать каждую отдѣльную ноту, а достаточно понимать характеръ самой піесы, такъ и чтецу нѣтъ возможности сознательно подчеркивать каждое отдѣльное выраженіе, а достаточно понимать общее содержаніе. Но въ этомъ-то смыслѣ я рѣшаюсь утвер-
