— Что такъ долго? спросилъ отецъ.
— Н-н-не-несчастье случилось, — отвѣчалъ Павелъ Тимоѳеевичъ, — чуть не потонулъ на Сатыёвскомъ броду. Послѣ проливнаго дождя вода привалила къ плотинѣ, а я ничего не знаю, ѣду черезъ бродъ съ Дуняшей Никифоровой: она просила захватить ее изъ Орла отъ модистки дня на два въ Новоселки къ отцу съ матерью. Ѣдемъ мы на слѣпомъ и почти ужь переѣхали рѣчку; какъ, гдѣ ни бымши, вода прорвала плотину и прямо бревномъ покатила къ намъ. Приподняло, водой телѣжный ящикъ, да насъ съ Дуняшей и вонъ. Къ счастью, она въ карнолинѣ, какъ волчекъ кружится, плаваетъ; а я ужь и не знаю, за что хвататься. Поймалъ Дуняшу за карнолинъ и тащу къ себѣ. Благо меринъ, знать, испугался воды и поперъ на берегъ телѣжку, которая хоть и опрокинулась, да не соскочила съ передка. Тащусь я за задокъ, который опять сталъ на корень, да тащу за собою Дуняшу; глянулъ, а телѣжный ящикъ пустъ: ни лѣсныхъ книгъ, ни Дуняшинаго узелка, ни своего новаго платья, ни ружья Аѳ. Аѳ. — нѣту. Сбѣгалъ я на мельницу, навязали мы грабли на палку, и давай гресть по руслу. Думаю, ружье желѣзное, должно быть тутъ же на дно сѣло. Бились, бились, ничего не нашли,—такъ и бросили.
Не знаю, въ какой мѣрѣ отецъ увѣровалъ въ истинность разсказа: но, помня слѣпую вѣру его въ безупречность слугъ своихъ и замѣтивъ, какъ часто отчетныя книги подвергаются неожиданной пропажѣ, я отчасти склоненъ отнести приключеніе Павла Тимоѳеевича къ области миѳической.
Отецъ не обратилъ ни малѣйшаго вниманія на пропажу моего ружья; зато при каждомъ свиданіи съ дядей я не переставалъ самымъ горестнымъ образомъ жаловаться на злобу судьбы.
— Да слышу, слышу, — сказалъ онъ однажды со смѣхомъ, — есть у меня про тебя двухствольное ружье, получше твоей тульской палки.
Въ Новоселкахъ я засталъ новую постройку, а именно флигель между кухней и домомъ на мѣсто предполагавшагося когда-то большаго дома. Въ этотъ новый флигель, состоявшій изъ двухъ комнатъ побольше и двухъ маленькихъ,
