жикъ, прямо отпазаничалъ зайца, т. е. отрѣзалъ ему по колѣнный суставъ заднія ноги.
— Подержите, сударь, сказалъ онъ, подавая мнѣ зайца обратно; но вмѣсто того, чтобы хотя теперь отколоть зайца, Жгунъ сталъ разрывать лапки по суставамъ пальцевъ и кидать куски жаднымъ гончимъ.
— Ахъ, Жгунъ, какія гадости ты дѣлаешь! воскликнулъ я и бросилъ зайца на земь. Каково же было мое удивленіе, когда заяцъ съ отрѣзанными но суставы задними ногами пустился бѣжать и притомъ съ такой быстротой, что мнѣ нельзя было и помышлять догнать его. Но увидавъ бѣгущаго, стая снова взревѣла, и черезъ полминуты заяцъ опять былъ пойманъ и на этотъ разъ отколонъ и уложенъ въ бричку.
Но вотъ на полянѣ показался Эдуардъ Ивановичъ и Макаренко, которому тотъ велѣлъ трубить въ рогъ, сзывая охотниковъ къ закускѣ. Надо сказать правду, послѣдніе оказали запасами полную честь; пошли охотничьи анекдоты и эпизоды только что прерваннаго полеванія.
— Каковъ этотъ носъ Макаренко! воскликнулъ вдругъ Эдуардъ Ивановичъ въ большомъ лѣсу заяцъ охотно дѣлаетъ кругъ; это носъ Макаренки хорошо знаетъ, и потому онъ всегда ходитъ съ своимъ кремневымъ ружьемъ. Стою я смирно подъ деревомъ на краю поляны и вижу, что Макаренко, припавши на колѣнку, готовится встрѣтить зайца, если тотъ къ нему вернется. Вижу, точно заяцъ показался изъ чащи и тихо ковыляетъ по полянкѣ, тогда какъ гончихъ едва слышно вдали. Макаренко, подпустивши зайца на небольшое разстояніе, прицѣлился и спустилъ курокъ, — осѣчка; а заяцъ, услыхавъ этотъ сухой звукъ, сѣлъ передъ Макаренкою и поднялъ уши. Макаренко торопливо взводитъ снова курокъ; — трикъ, опять осѣчка. Заяцъ дрогнулъ и повелъ ушами, продолжая сидѣть. Я сталъ въ свою очередь двигаться къ Макаренкѣ, скрываясь за стоящимъ передо мною деревомъ. Макаренко снова взводитъ курокъ, цѣлится, и затѣмъ третья осѣчка. Но ужь моя оплеуха тутъ была: „подлецъ, говорю, развѣ можно содержать такъ оружіе!“
Чтобы отчасти восполнить черты Эдуарда Ивановича Гайли, разскажу въ нѣсколькихъ словахъ про составившійся у него
