общій столъ, но кромѣ того, пользуясь доходами небольшаго Болховскаго имѣнія, варила собственное сахарное и медовое варенье, которымъ чуть не ежедневно угощала многочисленныхъ внуковъ, имена которыхъ рѣшаюсь выставить въ порядкѣ по возрасту: Николай, Наталья, Петръ, Александръ, Екатерина, Иванъ, Анна.
Всѣ окрестные помѣщики считали Петра Яковлевича весельчакомъ и неистощимымъ шутникомъ и забавникомъ. По своему умѣнью попасть въ тонъ каждаго, по щедрости, съ которою онъ совалъ деньги чужой прислугѣ, что въ тѣ времена не было въ обычаѣ, онъ былъ всѣми любимъ, за предѣлами собственнаго дома, въ которомъ за всѣ проигрыши и неудачи искалъ сорвать сердце на первомъ встрѣчномъ. Конечно, такой балагуръ въ обществѣ не затруднялся позабавиться насчетъ заочнаго лица.
У Зыбиныхъ подъ домомъ была великолѣпная купальня, въ которой растолстѣвшій до невозможности Дмитрій Александровичъ въ лѣтніе жары искалъ прохлады. Борисовъ увѣрялъ, что передъ Зыбинымъ въ купальнѣ на доскѣ графинъ и рюмка. „Выпьетъ рюмку и окунется“…
Нѣтъ безумія, затѣи, продѣлки, штуки, которой бы Петръ Яковлевичъ не способенъ былъ предаться съ полнымъ увлеченіемъ, лишь бы на то хватило у него матеріальньіхъ и нравственныхъ средствъ. Надо ему отдать справедливость, что онъ обладалъ комическимъ талантомъ, заставлявшимъ смѣяться даже наименѣе сочувствовавшихъ его продѣлкамъ.
Въ тѣ времена многіе изъ духовенства отличались невоздержностью къ крѣпкимъ напиткамъ. И вотъ этотъ то порокъ сельскаго попа былъ поводомъ Борисову къ многочисленнымъ продѣлкамъ во время праздничныхъ посѣщеній причта. Такъ напоивъ попа, Петръ Яковлевичъ приказывалъ украсть вороную кобылу, а самъ между тѣмъ одобреніями и насмѣшками доводили его до рѣшимости стрѣлять въ цѣль изъ двухствольнаго ружья, устраивая такъ, что пьяному приходилось стрѣлять изъ лѣваго ствола, обращеннаго кремневою полкою къ стрѣлявшему. На эту полку незамѣтно клали косу попа и, присыпавъ ее порохомъ, закрывали огниво.
