этого можно единственно не давая ему заснуть; ибо выспавшись, онъ снова начинаетъ дичиться; поэтому необходимо проходить съ нимъ иногда трое сутокъ, передавая его, и то на короткое время, другому умѣлому охотнику. Изнемогающій отъ безсонницы ястребъ дозволяетъ себя трогать и гладить и окончательно убираетъ бѣлыя перья. Хорошихъ испытанныхъ ястребовъ Павелъ Тимоѳеевичъ и Тихонъ оставляли на зиму въ большихъ деревянныхъ клѣткахъ. Такой перезимовавшій ястребъ цѣнился болѣе вновь пойманнаго или купленнаго и назывался „мытчимъ“, т. е перелинявшимъ. Иногда ястребъ бывалъ двухъ и трехъ мытовъ. Когда ястребъ становился ручнымъ, нетрудно было голодомъ пріучить его летать кормиться на руку.
Перепеловъ въ нашихъ мѣстахъ была такая бездна, что ястребятники, отправлявшіеся каждый на лошади верхомъ съ лягавою собакой и ястребомъ, приносили вечеромъ матери на подносѣ каждый отъ тридцати до пятидесяти штукъ. Перепелокъ этихъ, слегка просоливъ, клали въ боченки съ коровьимъ масломъ и малосольныя онѣ сохранялись цѣлый годъ.
Однажды въ воскресенье, во время поспѣванія ржи, Павелъ предложилъ мнѣ идти съ нимъ на лугъ ловить выслушаннаго имъ замѣчательнаго перепела. Конечно, я пошелъ съ величайшей радостью. Прислушавшись въ лугу къ хриплому ваваканыо интересовавшаго его перепела, Павелъ разостлалъ легкую сѣть по колосьямъ высокой ржи, а затѣмъ самъ полѣзъ подъ сѣть и залегъ, приглашая и меня послѣдовать его примѣру. Какъ только перепелъ начиналъ вдали вавакать, Павелъ перебивалъ его трюканьемъ кожаной дудки. Минутъ черезъ пять хрипъ и „спать пора“ перепела раздавались снова, но на гораздо ближайшемъ разстояніи.
— Лежите смирно, шепнулъ Павелъ Тимоѳеевичъ: хоть бы онъ совсѣмъ къ лицу подошелъ.
Дѣйствительно, я услыхалъ громкое ваваканье чуть не около самой головы своей, но въ это время Павелъ вскочилъ и бросился съ порывистымъ шиканьемъ впередъ, заставившимъ меня невольно вздрогнуть. Перепелъ вспорхнулъ и запутался въ слабо раскинутой сѣти.
Неудивительно, что будучи отъ природы страстнымъ пти-
