целовомъ, я по воскресеньямъ отпрашивался у матери сопровождать Сергѣя Мартыновича на Лыковскія болота, отстоявшія отъ Новоселокъ верстъ на пять. Сергѣй Мартыновичъ отправлялся туда съ тяжеловѣснымъ одноствольнымъ ружьемъ, а я съ одною пестрою палочкой. Правда, безъ собаки Сергѣю Мартыновичу рѣдко доводилось захватить на чистомъ мѣстѣ неосторожнаго селезня или куличка. Но за то какое утро! какая въ лугу по плечи трава и освѣжительная роса! На обратномъ пути измоченное платье высыхало, и если намъ попадалась утка, куликъ или коростель, то я съ восторгомъ приносилъ ихъ матери.
Хотя бы я менѣе всѣхъ рѣшался испрашивать отцовскаго позволенія ѣздить верхомъ, тѣмъ не менѣе мнѣ иногда удавалось выпрашивать у матери позволеніе прокатиться по близости верхомъ на смирномъ пѣгомъ меринѣ въ сопровожденіи молодаго кучера Тимоѳея, который на этотъ конецъ разыскалъ на верху каретнаго сарая небольшое исправное венгерское сѣдло. На этихъ поѣздкахъ мы съ Тимоѳеемъ старались держаться степныхъ и лѣсныхъ долинъ для избѣжанія огласки.
Однажды явившаяся къ намъ Вѣра Алексѣевна, разливаясь въ похвалахъ своему церковному празднику, стала подзывать на него и мать, говоря: „вы бы, матушка, пожаловали къ намъ въ будущую пятницу на Казанскую. Она, матушка, у насъ милостивая, и народу на ярмаркѣ и крестьянъ, и однодворцевъ видимо-невидимо; и товару по палаткамъ всякаго довольно“.
Конечно мать осталась равнодушна къ прелестямъ ярмарки, зато я положилъ непремѣнно отпроситься въ этотъ день верхомъ.
— Хорошо, сказала мать, поѣзжай, но ни въ какомъ случаѣ не ѣзди на ярмарку; только подъ этимъ условіемъ я разрѣшаю тебѣ.
Помню, что мы съ Тимоѳеемъ берегомъ Зуши незамѣтно добрались до самаго Подбѣлевца, первоначально безъ намѣренія заѣзжать на ярмарку; но тутъ не столько желаніе увидать ярмарку, сколько соблазнъ проскользнуть верхомъ мимо многочисленной и пестрой толпы, заставить меня забыть за-
