Когда старшіе усѣлисъ, я, схвативъ припасенную за дверью двустволку, быстро вскочилъ съ Сергѣемъ Мартыновичемъ на запятки. Какъ ни смотрѣлъ я вправо съ дороги, когда мы поравнялись съ Зыбинскимъ оврагомъ, я ничего не видалъ.
— Да быть можетъ онъ уже вскочилъ? спросилъ отецъ.
— Нѣтъ, отвѣчалъ дядя: вонъ онъ. Надо только проѣхать немного подальше и не идти на него прямо, а дугою.
Устремивъ глаза на одну точку, импровизованные охотники и не замѣтили, что и я за ними иду съ ружьемъ.
— Ну довольно, шепталъ дядя: тутъ до него не болѣе сорока шаговъ. Ты, братъ, стрѣляй лежачаго, а я, если побѣжитъ, стану добивать.
Долго цѣлился отецъ, но когда грянулъ выстрѣлъ, я впервые увидалъ вскочившаго и побѣжавшаго зайца. Грянулъ другой выстрѣлъ дяди, придавшій зайцу только быстроты. „Большіе охотники, подумалъ я, дали по промаху; отчего же и мнѣ не выпустить попусту снаряда?“ Я прицѣлился и выстрѣлилъ, и заяцъ мгновенно покатился черезъ голову.
— Браво! воскликнулъ дядя: будешь хорошій артиллеристъ.
Напрасно сталъ бы я описывать свою гордость и радость, удвоенную тѣмъ, что фактическое разрѣшеніе стрѣлять было мнѣ дано, такъ какъ отецъ ничего не сказалъ.
Выше я говорилъ о красивомъ и вдовомъ сосѣдѣ адъютантѣ московскаго генералъ-губернатора П. П. Новосильцовѣ, но приходится сказать нѣсколько и о старшемъ братѣ его Николаѣ Петровичѣ, товарищѣ министра внутреннихъ дѣлъ, бывшемъ въ милости при дворѣ. Такъ какъ отецъ нашъ пользовался славою замѣчательнаго сельскаго хозяина, то пріѣхавшій на лѣто въ деревню Н. П. Новосильцовъ явился въ Новоселки, прося совѣтовъ отца, которому жаловался на малодоходность своихъ превосходныхъ имѣній. Очевидно, такая просьба была по душѣ отцу, и онъ обѣщалъ по сосѣдству наблюдать за имѣніями Новосильцова.
Въ послѣднее время Андрей Карповичъ сильно задался мыслью выйти изъ духовнаго званія и занять штатное мѣсто учителя въ уѣздномъ училищѣ. Мысль носить шпагу и треугольную шляпу приводила его въ восхищеніе.
