мире интеллигентного и активного, и после того, как в борьбе с государственной властью она оказалась непобедимой, она сама начала подчинять себе государственную власть. В начале четвертого века один ловкий претендент на корону уже сообразил, что победа достанется тому, кто сумеет расположить к себе христианского бога, другими словами, кто вступит в союз с христианским духовенством, и, благодаря императору Константину, христианство сделалось господствующей религией в Римской империи.
С этого времени начался в особенности быстрый рост церковных имуществ; церковь сделалась колоссально богатой, а духовенство—совершенно независимым от массы верующих. Но вместе с тем духовенство стало управлять церковным имуществом уже не в интересах бедных, а в своих собственных интересах, и расточало их на свою приятную жизнь. Чтобы эти пастыри душ не расточили всего церковного достояния, в пятом веке было установлено, что не менее одной четверти церковных доходов должно оставаться для бедных, а из остальных трех четвертей одна должна итти епископу, одна его духовенству и одна на потребности культа.
Тем не менее, в принципе и в теории церковные имущества считались собственностью бедных, patrimonium pauperum; нельзя было в конец задушить коммунистические идеи христианства, пока сохранялись социальные условия, породившие эти идеи.
Это положение изменилось лишь с того времени, как германские варвары вторглись в Римскую империю, и в связи с этим исчезла массовая бедность, как общее явление.
Правда, и в средние века было много массовой нищеты, но источником ее были военные опустошения, неурожаи или эпидемии, а не то обстоятельство, что люди были неимущими. Христианская церковь сумела искусно приспособиться к этим новым условиям; из благотворительного учреждения она превратилась в политическую организацию.
