настолько отошелъ отъ классическаго, что Ѳеодосій Зигомала, которому была подсказана Крузіемъ мысль о желательности и необходимости составленія грамматики его и лексикона, а также перевода на него священныхъ книгъ, согласился съ нею, но замѣтилъ, что безъ вознагражденія никто не станетъ трудиться надъ этимъ. Если бы кто прислалъ изъ Германіи награду, писалъ онъ, мы въ одинъ годъ совершили бы работу. Впрочемъ, на народный языкъ были переведены уже многія книги, такъ что, по словамъ Ст. Герлаха, онъ въ Константинополѣ не могъ найти ничего на древнемъ греческомъ языкѣ, кромѣ нѣкоторыхъ богослужебныхъ книгъ [1]). Ясно отсюда, что разъ русскій языкъ получалъ всѣ права гражданства и становился рядомъ съ славянскимъ, хотя нѣкоторыми и отличался отъ послѣдняго, какъ „подлѣйшій, простѣйшій“, — его нужно было и изучать. И, дѣйствительно, русскій языкъ былъ введенъ въ наши братскія школы, хотя, нужно замѣтить, не вездѣ. Такъ, не видно, чтобъ онъ изучался въ Минскѣ, — по крайней мѣрѣ отдѣльно отъ славянскаго. Въ луцкой школѣ „простая мова“ хотя не получила по первому школьному уставу (львовской редакціи) равенства съ славянскимъ языкомъ, но въ 1627 г. уже преподавалась, какъ отдѣльный предметъ, по крайней мѣрѣ возный видѣлъ послѣ іезуитскаго нападенія много изорванныхъ книгъ славянскихъ, русскихъ и польскихъ [2]). О постановкѣ русскаго языка въ братскихъ школахъ мы не знаемъ ничего. Вѣроятно, онъ изучался практически, такъ какъ грамматики его не было. Дѣлать какіе-нибудь выводы изъ сообщенія Игнатія Іевлевича, что въ Кіевѣ русскій языкъ преподавалъ великоруссъ (Moskal rodem) [3]), — мы не беремся.
Изученіе латинскаго языка, хотя противъ него были многіе ревнители православія, проникло очень скоро въ наши школы. Этому способствовало прежде всего то, что безъ латинскаго языка невозможенъ былъ достигъ къ „внѣшнимъ наукамъ“ и къ университетскому образованію не только за границей, по и у себя — въ Краковѣ, Вильнѣ, Замостьѣ. Кромѣ научной стороны дѣла была и другая: латинскій языкъ въ польско-литовскомъ государствѣ имѣлъ весьма важное общественное и политическое значеніе, — онъ былъ языкомъ разговорнымъ и — трибуналовъ, сеймовъ, судовъ и пр. „Въ латинскомъ языкѣ, аргументируетъ Сильвестръ Коссовъ въ своемъ Exegesis’ѣ, намъ прежде всего та нужда, чтобы бѣдной Руси не звали глупой Русью. „Учитесь, говоритъ обманщикъ (Udawca), по гречески, а не по латыни“. Совѣтъ добрый, но полезный въ Греціи, а не въ Польшѣ, гдѣ латинскій языкъ наиболѣе успѣваетъ (płuży). Поѣдетъ бѣдняга русинъ на трибуналъ, на сеймъ, на сеймикъ, въ городской или земскій судъ — безъ латины платитъ вины. Везъ нея ни судьи, ни стряпчаго, ни ума, ни посла:
- ↑ Письмо Зигомалы къ Мартину Крузію отъ 15 апрѣля 1576 г. и письмо Герлаха къ Давиду Хитрею изъ Константинополя въ 1574 г. Dauidis Chуtraci Oratio de statu ecclesiarum hoc tempore in Graecia, Asia, Boëmia etc. 1583, pp. 72. 95 (cf. 164); ср, Малышевскій, Мелетій Пигасъ, I, 82 и слѣд.
- ↑ П. К. К.. I, стр. 115. Арх. Ю.-З. Р., I, VI, № 239.
- ↑ Голубевъ, Исторія Кіев. академіи, прилож., 75.
