было энергичное давление на общественное мнение в пользу поступления работы его друга Эдуарда Манэ — „Олимпии“ — в государственную Люксембургскую галерею. Однако все же по отношению к самому Монэ государство оставалось равнодушным. Оно никогда не приобрело у него ни одной картины, и если его работы все же оказались в государственных музеях, то только благодаря частному пожертвованию Кайльботта в 1894 г. (в Люксембург), а затем и Камондо в 1919 г. (в Луврский музей).
И только сравнительно совсем недавно французское правительство готовилось наградить Монэ красной лентой ордена Почетного Легиона и креслом академика художеств, но, как я уже упомянул, наткнулось на гордость бывшего борца.
В этом конфликте между искусством и „средой“ сказался глубокий консерватизм мелкобуржуазной Франции и ее бюрократической государственности. Вечная история, повторявшаяся со всеми лучшими художниками! Между тем, говоря по существу, живопись
