трактования нагого тела и человеческого лица. Энгр был одним из величайших мастеров рисунка. „Надо давать здоровую форму… Пусть ноги ваших моделей будут, как колонны… Помните, что даже дым имеет свой рисунок“, — поучал он своих учеников. Вот этот страстный культ пластической формы, эта любовь к ясности, к четкости линии — таково credo Энгра, пленяющее современных художников. Тех, что ищут выхода из тупика абстракции в мир живой конкретности, тех, что уже устали от той анархически „дерзностной" деформации вещей, какая была в кубизме. В этом смысле классицизм и неоклассицизм есть прежде всего формальный метод, основанный на прямом зрительном восприятии натуры, „прямой язык“ (по выражению Лота), общеобязательный и понятный. Момент реальности и момент индивидуального преображения ее находятся в классицизме в равновесии — точно так же, как форма и колорит. „Раз вещь хорошо нарисована — она всегда хорошо написана“, — учил Энгр, и этот лозунг стал лозунгом и для некоторых художников современности, утомленных буйной красочностью недавних художественных „дерзаний“. Уже в последних произведениях упомянутого мною Ровера де ла Френэ, особенно в его цикле конюхов с лошадьми, чувствовалась забота о классически строгой гармонии линий, о равновесии объемов, о некоей объективной ясности построения.
