арабчата и т. д. — как некие „духи“, вырывающиеся из тех или иных вещей в „Тысяча и одной ночи“.
Гораздо прямолинейнее пошло по этому же пути „овеществления“ плаката более молодое поколение, выступившее с 1916 года — Лупо, Касандр, Кулон, Колен и др. Лупо занимает в этом смысле еще некое срединное место. Он еще не абстрагирует предмета от окружающей его воздушной среды, а, наоборот, окутывает его нежными оттенками красочной атмосферы. Таковы, например, известные его плакаты для автомобильной фирмы „Voisin“, являющиеся продолжением живописной концепции плаката. Среди зеленой насыщенности пейзажа или громадного серовато-воздушного пространства – маленькое, но приковывающее к себе все внимание красочное пятно автомобиля и огромная надпись фирмы. Весьма характерна эволюция Лупо. Он начал с обычных мотивов „красивой женщины“, затем пытался искусственно „опоэтизировать“ современность (такова, напр., его афиша для парижской декоративной выставки: громадная роза, распускающаяся над… дымящимся заводом) и, наконец, пришел к поэзии предмета, как такового. Вот, напр., один из его последних плакатов для фирмы Пежо — даже не автомобиль, но лишь часть его, кузов, стремительно берущий пространство…
В лице Касандра и Кулона мы видим уже иное, доведенное до предела, трактование
