спальнѣ, какъ, напримѣръ, у Стоя въ Іенѣ, то подвергли бы ихъ серьезной опасности, особенно, если бы имъ при этомъ давали и ту же самую пищу. Но можемъ ли мы чѣмъ-нибудь мотивировать наше мнѣніе? Неужели ограничиться намъ словомъ „кажется“ или „мы убѣждены“? Кто же обязывается раздѣлять наши убѣжденія, которыхъ мы не можемъ основать на точныхъ физическихъ и физіологическихъ законахъ или, по крайней мѣрѣ, на опытности, опирающейся на долгую медицинскую практику?
Вотъ почему мы, не обладая спеціальными свѣдѣніями въ медицинѣ, вовсе удержались въ нашей книгѣ отъ подачи совѣтовъ по физическому воспитанію, кромѣ тѣхъ общихъ, для которыхъ мы имѣли достаточныя основанія. Въ этомъ отношеніи педагогика должна ожидать еще важныхъ услугъ отъ педагоговъ-спеціалистовъ въ медицинѣ. Но не одни педагоги, спеціалисты въ анатоміи, физіологіи и патологіи, могутъ, изъ области своихъ спеціальныхъ наукъ, оказать важную услугу всемірному и вѣчно-совершающемуся дѣлу воспитанія. Подобной же услуги слѣдуетъ ожидать, напримѣръ, отъ историковъ и филологовъ. Только педагогь-историкъ можетъ уяснить намъ вліяніе общества, въ его историческомъ развитіи, на воспитаніе и вліяніе воспитанія на общество, не гадательно только, какъ дѣлается это теперь почти во всѣхъ всеобъемлющихъ германскихъ педагогикахъ, но основывая всякое положеніе на точномъ и подробномъ изученіи фактовъ. Точно такъ же отъ педагоговъ, спеціалистовъ по филологіи, слѣдуетъ ожидать, что они фактичоски обработаютъ важный отдѣлъ въ педагогикѣ, показавъ намъ, какъ совершалось и совершается развитіе человѣка въ области слова: на сколько психическая природа человѣка отразилась въ словѣ и на сколько слово, въ свою очередь, имѣетъ вліяніе на развитіе души.
Но и наоборотъ: медикъ, историкъ, филологъ могутъ принести непосредственную пользу дѣлу воспитанія только въ томъ случаѣ, если они не только спеціалисты, но и педагоги: если педагогическіе вопросы предшествуютъ въ ихъ умѣ всѣмъ ихъ изысканіямъ, если они, кромѣ того, хорошо знакомы съ физіологіей, психологіей и логикой—этими тремя главными основами педагогики.
Изъ всего, что нами сказано, мы можемъ сдѣлать слѣдующій выводъ:
Педагогика—не наука, а искусство: самое обширное, сложное,
