одну только капельку крови изъ твоего сердца — мнѣ надоѣло быть злымъ и горбатымъ.
ЛОРЕНЦО. Я дамъ тебѣ больше, Экко: пойди и поцѣлуй меня.
ЭККО. Я боюсь.
ЛОРЕНЦО. Онъ любилъ тебя, маленькій трусъ.
ЭККО. Если бы ты былъ живой, Лоренцо, я бы съ удовольствіемъ поцѣловалъ тебя, но я боюсь покойниковъ. Зачѣмъ ты умеръ, Лоренцо? Это такъ нехорошо. (Садится на полу, подложивъ подъ себя ноги и приготовляясь, очевидно, къ продолжительной и интересной бесѣдѣ.) Видишь ли, Лоренцо, намъ нужно уйти отсюда. Ты думаешь, что я шутъ, и не вѣришь мнѣ, но однажды, случилось, ты игралъ со мною и коснулся меня мечомъ: и теперь я такой же рыцарь, какъ и ты, Лоренцо. Такъ вотъ послушай меня: перестань быть мертвымъ, возьми мечъ, и мы вдвоемъ пойдемъ съ тобою, какъ два рыцаря.
ЛОРЕНЦО (улыбаясь). Куда, мой смѣлый рыцарь?
ЭККО. А къ Господу Богу, Лоренцо. (Оживляясь.) Тебя Онъ знаетъ, Лоренцо, а про меня ты скажешь, что я твой братъ — маленькій уродецъ. И когда Онъ освятитъ наши мечи...... Ай, ай, Лоренцо, идутъ твои грубіяны. Я боюсь, я спрячусь.
Прячется. Толкаясь, вваливается толпа сильно пьяныхъ, буйно настроенныхъ слугъ; нѣкоторые изъ нихъ входятъ въ шляпахъ.
ЛОРЕНЦО (гнѣвно). Шляпы долой, негодяи! Лежите спокойно, синьоръ, лежите.
ПІЕТРО. А онъ ужъ вонять начинаетъ. Кто хочетъ идти цѣловать руку — а я не пойду.
МАРІО. Я предпочелъ бы поцѣловать донну Франческу: изъ всѣхъ дамъ, которыхъ я видѣлъ, она мнѣ нравится больше всѣхъ. Это, видите ли, синьоры, наслѣдственная привычка: мой дядя цѣловалъ мать гер-
