зависитъ главнымъ образомъ отъ крайняго нервнаго возбужденія, въ которомъ находится данный субъектъ.
Затѣмъ гашишъ, вызывающій эти идеи, отнимаетъ въ то же время возможность пользоваться ими, потому что уничтожаетъ волю и погружаетъ свои жертвы въ лѣнивую скуку, при которой умъ дѣлается неспособнымъ ни къ какому усилію или работѣ и выйти изъ которой онъ можетъ только при помощи новой дозы. „Наконецъ—прибавляетъ онъ—допустимъ на нѣсколько минутъ предположеніе, что есть темпераментъ, достаточно привычный и достаточно сильный, чтобъ противиться непріятнымъ дѣйствіямъ предательскаго вещества; все-таки надо подумать и о другой опасности, роковой, ужасной опасности приспособленія. Прибѣгнувшій къ яду для того,(!) чтобы думать, не будетъ уже больше думать безъ(!) яда. Представьте себѣ ужасную судьбу человѣка, парализованное воображеніе котораго не можетъ больше функціонировать безъ помощи гашиша и опіума!“
Немного далѣе онъ выражаетъ свое убѣжденіе слѣдующими благородными словами: „Все-таки человѣкъ не настолько лишенъ честныхъ средствъ для достиженія неба, чтобы обращаться къ аптекѣ и колдовству; ему незачѣмъ продавать свою душу въ уплату за опьяняющія ласки и дружбу гурій. Что это за рай, который покупается цѣною вѣчнаго спасенія?“ Затѣмъ слѣдуетъ описаніе чего-то въ родѣ Олимпа на крутой горѣ, гдѣ музы Рафаэля или Мантеньи подъ предводительствомъ Аполлона окружаютъ своими ритмическими хорами художника, отдавшагося культу прекраснаго, и награждаютъ его за его долгія усилія. „Подъ нимъ—продолжаетъ авторъ—у подошвы горы, въ сорной травѣ и грязи, толпа человѣческихъ существъ, шайка илотовъ, подражаетъ гримасамъ наслажденія и испускаетъ стоны, которые у нея вырываютъ раны, причиненныя ядомъ, между тѣмъ какъ скорбный поэтъ говоритъ: „Эти несчастные, которые не постились, не молились и отказались отъ искупленія трудомъ, требуютъ отъ черной магіи средствъ подняться разомъ до сверхъестественнаго существованія. Магія обманываетъ ихъ и зажигаетъ для нихъ ложное счастье и обманчивый свѣтъ; между тѣмъ лишь мы, поэты и философы, возродившіе нашу душу постояннымъ трудомъ и упорнымъ созерцаніемъ, упражненіемъ воли и не-
