Тайны смерти пребудутъ, не будетъ лишь насъ,
20 Все пребудетъ, лишь трупъ нашъ, остывши, не дышетъ,
Поразительный слухъ, тонко-созданный глазъ,
Не увидитъ, о, нѣтъ, ничего не услышитъ,
Въ этомъ мірѣ, гдѣ бьются такъ странно сердца,
Въ здѣшнемъ царствѣ измѣнъ, перемѣнъ безъ конца.
25 Кто намъ скажетъ разсказъ этой смерти безмолвной?
Кто надъ тѣмъ, что грядетъ, приподниметъ покровъ?
Кто представитъ намъ тѣни, что скрыты, какъ волны,
Въ лабиринтной глуши многолюдныхъ гробовъ?
Кто сольетъ намъ надежду на то, что настанетъ,
30 Съ тѣмъ, что здѣсь, что вотъ тутъ, что блеснетъ, и обманетъ?
Тайны смерти пребудут, не будет лишь нас,
20 Всё пребудет, лишь труп наш, остывши, не дышит,
Поразительный слух, тонко-созданный глаз,
Не увидит, о, нет, ничего не услышит,
В этом мире, где бьются так странно сердца,
В здешнем царстве измен, перемен без конца.
25 Кто нам скажет рассказ этой смерти безмолвной?
Кто над тем, что грядёт, приподнимет покров?
Кто представит нам тени, что скрыты, как волны,
В лабиринтной глуши многолюдных гробов?
Кто сольёт нам надежду на то, что настанет,
30 С тем, что здесь, что вот тут, что блеснёт, и обманет?
