Съ нимъ—полдень, безъ него и полдень—тьма),—
5 Иначе, подъ безмолвнымъ небосводомъ,
Какъ могъ бы жить онъ, темный, годъ за годомъ?
Но и не вовсе былъ онъ одинокъ.
Онъ сдѣлалъ змѣй, ужей, и жабъ ручными,
И съ чайками бесѣдовать онъ могъ,
Что рѣютъ надъ волнами кружевными,
5 И какъ они къ нему, онъ къ нимъ привыкъ,
И съ ними былъ короче долгій мигъ.
А вечеромъ, какъ бы ручные звѣри,
Болотные мелькали огоньки,
И шли къ нему, и шли до самой двери,
И сладкой былъ исполненъ онъ тоски
5 Глядя, какъ пляшутъ лики ихъ, толпою,
И гаснутъ, устрашенные луною.
И на цвѣтахъ, какъ бы узоръ звѣзды,
Онъ сочеталъ росу въ лучахъ разсвѣта,
На травахъ видѣлъ инея слѣды,
Глядѣлъ, какъ нѣжной дымкой все одѣто,
5 Какъ созданныя влагою мечты
Все покрываютъ тканью красоты.
И до восхода солнца онъ весною
Любилъ вставать, когда вершины горъ
Пылаютъ ярко-алой пеленою,
Какъ на огнѣ желѣзо; свѣтлый взоръ
5 Онъ устремлялъ на ясную природу.
И, видя горы, чувствовалъ свободу.
С ним — полдень, без него и полдень — тьма), —
5 Иначе, под безмолвным небосводом,
Как мог бы жить он, тёмный, год за годом?
Но и не вовсе был он одинок.
Он сделал змей, ужей, и жаб ручными,
И с чайками беседовать он мог,
Что реют над волнами кружевными,
5 И как они к нему, он к ним привык,
И с ними был короче долгий миг.
А вечером, как бы ручные звери,
Болотные мелькали огоньки,
И шли к нему, и шли до самой двери,
И сладкой был исполнен он тоски
5 Глядя, как пляшут лики их, толпою,
И гаснут, устрашённые луною.
И на цветах, как бы узор звезды,
Он сочетал росу в лучах рассвета,
На травах видел инея следы,
Глядел, как нежной дымкой всё одето,
5 Как созданные влагою мечты
Всё покрывают тканью красоты.
И до восхода солнца он весною
Любил вставать, когда вершины гор
Пылают ярко-алой пеленою,
Как на огне железо; светлый взор
5 Он устремлял на ясную природу.
И, видя горы, чувствовал свободу.
