О, суевѣрье! ты тогда достигло
Расцвѣта; но ужь старость наползла:
Въ младенчество тогда и въ дряхлость впавши,
Для помысловъ ребяческихъ своихъ,
150 Для сердца, что питается несчастьемъ,
Ты новую измыслило забаву.
Сказавъ, что сумасшедшій этотъ дьяволъ,
Испорченностью созданный твоей,
Насытитъ неестественную жажду
Насилія, убійства, преступленья,
Которая тебя еще снѣдала,
Хотя тебѣ былъ слышенъ шагъ судьбы;—
Сказало ты себѣ, что можетъ пламя
Зловѣщую картину освѣтитъ,—
160 Что твой голодный слухъ, на ложѣ смерти,
Смятеньемъ горькихъ воплей усладится,
Чтобы отцы кричали на кострѣ,
Который дѣтямъ ихъ приговореннымъ
Освѣтитъ путь, и чтобъ звучали крики
Ликующихъ прислужниковъ твоихъ.
Теперь твои сѣдины—посмѣянье.
Въ безславную нисходишь ты могилу,
Въ угрюмый гробъ, и о тебѣ жалѣютъ
Лишь тѣ, чья гордость, какъ твоя, прошла,
170 Лишь тѣ, что страшной ночью, застилавшей
Такъ долго міръ, струили мрачный свѣтъ,
Блѣднѣющій предъ яркимъ солнцемъ правды.
Сквозь эти безконечныя планеты,
Смѣшавшія свой свѣтъ,—(средь нихъ земля
Одна изъ многихъ),—дышетъ полный жизни,
Дѣйственность въ себѣ несущій, духъ,
Безъ грани, безъ конца, и безъ упадка;
Не меркнетъ онъ, когда во мглѣ могилы
Земная жизнь на краткій мигъ поблекнетъ
180 И дремлетъ; онъ не меркнетъ и тогда,
Когда едва лепечущій ребенокъ,
О, суеверье! ты тогда достигло
Расцвета; но уж старость наползла:
В младенчество тогда и в дряхлость впавши,
Для помыслов ребяческих своих,
150 Для сердца, что питается несчастьем,
Ты новую измыслило забаву.
Сказав, что сумасшедший этот дьявол,
Испорченностью созданный твоей,
Насытит неестественную жажду
Насилия, убийства, преступленья,
Которая тебя еще снедала,
Хотя тебе был слышен шаг судьбы; —
Сказало ты себе, что может пламя
Зловещую картину осветит, —
160 Что твой голодный слух, на ложе смерти,
Смятеньем горьких воплей усладится,
Чтобы отцы кричали на костре,
Который детям их приговоренным
Осветит путь, и чтоб звучали крики
Ликующих прислужников твоих.
Теперь твои седины — посмеянье.
В бесславную нисходишь ты могилу,
В угрюмый гроб, и о тебе жалеют
Лишь те, чья гордость, как твоя, прошла,
170 Лишь те, что страшной ночью, застилавшей
Так долго мир, струили мрачный свет,
Бледнеющий пред ярким солнцем правды.
Сквозь эти бесконечные планеты,
Смешавшие свой свет, — (средь них земля
Одна из многих), — дышит полный жизни,
Действенность в себе несущий, дух,
Без грани, без конца, и без упадка;
Не меркнет он, когда во мгле могилы
Земная жизнь на краткий миг поблекнет
180 И дремлет; он не меркнет и тогда,
Когда едва лепечущий ребенок,
