И на стѣнахъ нѣмыхъ запечатлѣлись
Нѣмыя мысли тѣхъ, кого ужь нѣтъ,
Кто говоритъ сквозь тьму тысячелѣтій,—
Здѣсь медлилъ онъ, пытливо созерцая
Обломки дней былыхъ, тѣхъ дней, когда
180 Былъ молодъ міръ. И цѣлыми часами,
Межь тѣмъ какъ въ небѣ свѣтъ горѣлъ и гасъ,
На образы безмолвные глядѣлъ онъ;
Когда же блѣднолицая луна
Чертоги сонныхъ храмовъ наполняла
Плывущимъ роемъ трепетныхъ тѣней,
Онъ продолжалъ свой трудъ невозмутимо
И все глядѣлъ—глядѣлъ, до той поры
Пока значенье символовъ неясныхъ
Не вспыхивало искрой свѣтоносной
190 Во тьмѣ его пытливаго ума,—
И въ этотъ краткій мигъ проникновенья
Онъ понималъ весь смыслъ, весь скрытый ужасъ
Рожденія временъ.
А между тѣмъ
Ему Аравитянка молодая
Носила изъ отцовскаго шатра
Свою дневную долю скромной пищи
И разстилала бѣдную циновку,
Чтобъ могъ онъ отдохнуть ночной порой,
200 И забывала о своихъ работахъ,
И забывала о своемъ досугѣ,
Слѣдя за нимъ тревожною душою:—
Влюбленная, она была стыдлива
И говорить не смѣла о любви:—
Безсонная, она во тьмѣ внимала
Спокойному дыханію его
И видѣла, что сны его безгрѣшны:—
Потомъ, когда румянилося утро,
И блѣдный ликъ луны сильнѣй блѣднѣлъ,
210 Дрожащая, безумная, больная,
Въ холодный домъ свой шла она, скорбя.
И на стенах немых запечатлелись
Немые мысли тех, кого уж нет,
Кто говорит сквозь тьму тысячелетий, —
Здесь медлил он, пытливо созерцая
Обломки дней былых, тех дней, когда
180 Был молод мир. И целыми часами,
Меж тем как в небе свет горел и гас,
На образы безмолвные глядел он;
Когда же бледнолицая луна
Чертоги сонных храмов наполняла
Плывущим роем трепетных теней,
Он продолжал свой труд невозмутимо
И всё глядел — глядел, до той поры
Пока значенье символов неясных
Не вспыхивало искрой светоносной
190 Во тьме его пытливого ума, —
И в этот краткий миг проникновенья
Он понимал весь смысл, весь скрытый ужас
Рождения времен.
А между тем
Ему Аравитянка молодая
Носила из отцовского шатра
Свою дневную долю скромной пищи
И расстилала бедную циновку,
Чтоб мог он отдохнуть ночной порой,
200 И забывала о своих работах,
И забывала о своем досуге,
Следя за ним тревожною душою: —
Влюбленная, она была стыдлива
И говорить не смела о любви: —
Бессонная, она во тьме внимала
Спокойному дыханию его
И видела, что сны его безгрешны: —
Потом, когда румянилося утро,
И бледный лик луны сильней бледнел,
210 Дрожащая, безумная, больная,
В холодный дом свой шла она, скорбя.
