Они безсильны, тщетны—предъ потерей,
Затмившей черной тьмою свѣточъ дня.
Среди скорбей, безчисленныхъ и скрытыхъ,
920 Есть скорбь, что слишкомъ глубока для слезъ,
Утрата, для которой нѣтъ замѣны.
Когда высокій Геній покидаетъ
Украшенный его сіяньемъ міръ,
Онъ по себѣ живымъ не завѣщаетъ
Ни вздоховъ, ни рыданій, ни надеждъ,
Но блѣдное отчаянье покоя,
Холодный безграничный храмъ Природы,
Рожденье, ткань земного бытія,
И вѣчное безмолвіе могилы.
Они бессильны, тщетны — пред потерей,
Затмившей черной тьмою светоч дня.
Среди скорбей, бесчисленных и скрытых,
920 Есть скорбь, что слишком глубока для слез,
Утрата, для которой нет замены.
Когда высокий Гений покидает
Украшенный его сияньем мир,
Он по себе живым не завещает
Ни вздохов, ни рыданий, ни надежд,
Но бледное отчаянье покоя,
Холодный безграничный храм Природы,
Рожденье, ткань земного бытия,
И вечное безмолвие могилы.
