Смѣлѣе, смѣлѣе, смѣлѣй!
Есть кровь на землѣ, отказавшей вамъ въ пищѣ.
Пусть кровь вашихъ ранъ, какъ рыданье очей,
Оплачетъ нашедшихъ пріютъ на кладбищѣ.
5 Какая же скорбь справедливѣй—такой?
Тотъ съ другомъ разстался, тотъ съ братомъ, съ женой.
Кто скажетъ, что битва ихъ смыла волной?
Проснитесь, проснитесь, проснитесь!
Тиранъ и невольникъ—враги-близнецы;
10 Разбейте оковы, и рвитесь, и рвитесь,
Въ могилахъ вамъ внемлютъ сыны и отцы:
Ихъ кости въ безмолвныхъ гробахъ содрогнутся,
Когда на погостъ голоса донесутся
Тѣхъ смѣлыхъ, что рвутся на волю и бьются.
15 Пусть знамя горитъ высоко̀,
Когда за добычей помчится Свобода!
Пусть вѣтеръ его развѣваетъ легко,
Не вѣтеръ, а вздохи и голодъ народа.
И вы, вкругъ царицы сомкнувшись толпой,
20 Сражайтесь не въ битвѣ тупой и слѣпой,
Во имя Свободы идите на бой.
Смелее, смелее, смелей!
Есть кровь на земле, отказавшей вам в пище.
Пусть кровь ваших ран, как рыданье очей,
Оплачет нашедших приют на кладбище.
5 Какая же скорбь справедливей — такой?
Тот с другом расстался, тот с братом, с женой.
Кто скажет, что битва их смыла волной?
Проснитесь, проснитесь, проснитесь!
Тиран и невольник — враги-близнецы;
10 Разбейте оковы, и рвитесь, и рвитесь,
В могилах вам внемлют сыны и отцы:
Их кости в безмолвных гробах содрогнутся,
Когда на погост голоса донесутся
Тех смелых, что рвутся на волю и бьются.
15 Пусть знамя горит высоко́,
Когда за добычей помчится Свобода!
Пусть ветер его развевает легко,
Не ветер, а вздохи и голод народа.
И вы, вкруг царицы сомкнувшись толпой,
20 Сражайтесь не в битве тупой и слепой,
Во имя Свободы идите на бой.
