Любовь моя явилась омерзеньемъ,
760 Когда, меня ужь больше не любя,
Ты видѣла ее; ты, со своею
Жестокостью, мнѣ скажешь, какъ я смѣю
Сказать «люблю»—съ наружностью такой,
Что если бы еще я былъ другой…
О, да, твоя насмѣшка справедлива,
Мое лицо, я знаю, некрасиво,
Природа, въ мигъ созданія меня,
Не какъ поэтъ явилась въ блескѣ дня.
Но развѣ для тебя въ томъ оправданье?
770 Съ тѣхъ поръ, какъ много лѣтъ тому назадъ
Твой взглядъ зажегся, встрѣтивши мой взглядъ,
И въ первый разъ возникло губъ сліянье,
Ничто не измѣнилося во мнѣ,
Но знаю я, любовь сама мѣняетъ
То, что къ себѣ ее ужь не склоняетъ,
Что послѣ многихъ мукъ и долгихъ лѣтъ
Въ ней пробуждаетъ только слово: «Нѣтъ.»
«О, какъ слова напрасны! Никогда я
Не думалъ повторить подобныхъ словъ—
780 Хотѣлъ, чтобы ихъ сила роковая
Была во тьмѣ душевныхъ тайниковъ,
И даже тамъ чтобъ крѣпко эта тайна
Спала,—но вотъ слова, сверкнувъ случайно,
Идутъ, сорвавшись, живы, какъ вчера,
Они глядятъ, ростутъ изъ-подъ пера,
И слѣпну я отъ слезъ ежеминутно,
Я плачу и сквозь слезы вижу смутно
Бездушность буквъ, тщету ихъ на листкѣ.
Они сжигаютъ мозгъ въ больной тоскѣ,
790 Въѣдаются въ него и оскверняютъ
Все мудрое, что времени рука
Вписала,—и тѣснятъ, и вытѣсняютъ
Мечту, хотя мечта и глубока.
Любовь моя явилась омерзеньем,
760 Когда, меня уж больше не любя,
Ты видела ее; ты, со своею
Жестокостью, мне скажешь, как я смею
Сказать «люблю» — с наружностью такой,
Что если бы еще я был другой…
О, да, твоя насмешка справедлива,
Мое лицо, я знаю, некрасиво,
Природа, в миг создания меня,
Не как поэт явилась в блеске дня.
Но разве для тебя в том оправданье?
770 С тех пор, как много лет тому назад
Твой взгляд зажегся, встретивши мой взгляд,
И в первый раз возникло губ слиянье,
Ничто не изменилося во мне,
Но знаю я, любовь сама меняет
То, что к себе ее уж не склоняет,
Что после многих мук и долгих лет
В ней пробуждает только слово: «Нет.»
«О, как слова напрасны! Никогда я
Не думал повторить подобных слов —
780 Хотел, чтобы их сила роковая
Была во тьме душевных тайников,
И даже там чтоб крепко эта тайна
Спала, — но вот слова, сверкнув случайно,
Идут, сорвавшись, живы, как вчера,
Они глядят, растут из-под пера,
И слепну я от слез ежеминутно,
Я плачу и сквозь слезы вижу смутно
Бездушность букв, тщету их на листке.
Они сжигают мозг в больной тоске,
790 Въедаются в него и оскверняют
Всё мудрое, что времени рука
Вписала, — и теснят, и вытесняют
Мечту, хотя мечта и глубока.
