гласно съ тѣмъ или инымъ темпераментомъ, страсть, убѣжденіе, извиненіе, прибѣжище,—никогда не задержку. Самъ Ченчи выстроилъ часовню въ честь св. Ѳомы Апостола и установилъ мессы для успокоенія своей души. Такъ точно въ первой сценѣ четвертаго дѣйствія Лукреція, послѣ того какъ она подлила Ченчи опіума, подвергаетъ себя всѣмъ послѣдствіямъ пререканій съ нимъ, лишь бы только добиться, посредствомъ вымышленной исторіи, чтобы онъ исповѣдался передъ смертью, что̀ считается Католиками существеннымъ для спасенія души, и она только тогда отказывается отъ своего намѣренія, когда видитъ, что ея настойчивость можетъ подвергнуть Беатриче новымъ оскорбленіямъ.
Когда я писалъ эту драму, я тщательно избѣгалъ введенія въ нее того элемента, который носитъ названіе чистой поэзіи, и я надѣюсь, что въ ней едва-едва найдется какое-нибудь отдѣльное уподобленіе или описаніе такого рода, если только не считать, вложенное въ уста Беатриче, описаніе пропасти, гдѣ, по уговору, должно произойти убіеніе ея отца[1].
Въ драматическомъ произведеніи воображеніе и страсть должны взаимно проникать другъ друга, такъ чтобы первое служило всецѣло для полнаго развитія и освѣщенія второй. Воображеніе—это какъ бы безсмертный Богъ, Который долженъ принять тѣлесную оболочку, чтобы принести освобожденіе отъ смертныхъ страстей. Такимъ путемъ, какъ самые отдаленные отъ обычнаго, такъ и самые повседневные образы одинаково могутъ служить цѣлямъ драматическаго искусства, когда ихъ примѣняютъ къ освѣщенію сильнаго чувства, которое возвышаетъ то, что низко, и ставитъ въ одинъ уровень съ пониманіемъ то, что возвышенно, набрасывая на все тѣнь своего собственнаго величія. Въ другихъ отношеніяхъ я менѣе стѣснялъ себя какими-либо соображеніями, т. е. писалъ безъ чрезмѣрной разборчивости и учености въ выборѣ словъ. Въ данномъ случаѣ я совершенно схожусь съ тѣми изъ современныхъ критиковъ, которые утверждаютъ, что нужно употреблять самый простой человѣческій языкъ, чтобы вызвать истинную симпатію, и что наши великіе предки, старые Англійскіе поэты, были писате-
- ↑ Идея этого монолога была внушена однимъ изъ самыхъ возвышенныхъ мѣстъ въ драмѣ Кальдерона El Purgatorio de San Patricio (Чистилище святого Патрикка),—единственный плагіатъ, который я умышленно допустилъ въ этой пьесѣ.Шелли.
гласно с тем или иным темпераментом, страсть, убеждение, извинение, прибежище, — никогда не задержку. Сам Ченчи выстроил часовню в честь св. Фомы Апостола и установил мессы для успокоения своей души. Так точно в первой сцене четвертого действия Лукреция, после того как она подлила Ченчи опиума, подвергает себя всем последствиям пререканий с ним, лишь бы только добиться, посредством вымышленной истории, чтобы он исповедался перед смертью, что́ считается Католиками существенным для спасения души, и она только тогда отказывается от своего намерения, когда видит, что её настойчивость может подвергнуть Беатриче новым оскорблениям.
Когда я писал эту драму, я тщательно избегал введения в нее того элемента, который носит название чистой поэзии, и я надеюсь, что в ней едва-едва найдется какое-нибудь отдельное уподобление или описание такого рода, если только не считать, вложенное в уста Беатриче, описание пропасти, где, по уговору, должно произойти убиение её отца[1].
В драматическом произведении воображение и страсть должны взаимно проникать друг друга, так чтобы первое служило всецело для полного развития и освещения второй. Воображение — это как бы бессмертный Бог, Который должен принять телесную оболочку, чтобы принести освобождение от смертных страстей. Таким путем, как самые отдаленные от обычного, так и самые повседневные образы одинаково могут служить целям драматического искусства, когда их применяют к освещению сильного чувства, которое возвышает то, что низко, и ставит в один уровень с пониманием то, что возвышенно, набрасывая на всё тень своего собственного величия. В других отношениях я менее стеснял себя какими-либо соображениями, т. е. писал без чрезмерной разборчивости и учености в выборе слов. В данном случае я совершенно схожусь с теми из современных критиков, которые утверждают, что нужно употреблять самый простой человеческий язык, чтобы вызвать истинную симпатию, и что наши великие предки, старые Английские поэты, были писате-
- ↑ Идея этого монолога была внушена одним из самых возвышенных мест в драме Кальдерона El Purgatorio de San Patricio (Чистилище святого Патрикка), — единственный плагиат, который я умышленно допустил в этой пьесе.Шелли.
