убѣжище живыхъ, выброшенныхъ изъ жизни, лицо, болѣе всѣхъ поразившее меня, было изступленное лицо молодой красивой итальянки, которая, стоя на рѣшетчатомъ окнѣ, съ бѣшенствомъ безъ конца выкрикивала повѣсть, какъ онъ ее бросилъ.
убежище живых, выброшенных из жизни, лицо, более всех поразившее меня, было исступленное лицо молодой красивой итальянки, которая, стоя на решетчатом окне, с бешенством без конца выкрикивала повесть, как он ее бросил.
Освобожденный Прометей.
Эта драма во многихъ отношеніяхъ является самымъ крупнымъ и наиболѣе цѣннымъ созданіемъ Шелли. Онъ далъ здѣсь свой догматъ, и этотъ догматъ гласитъ о неизбѣжной побѣдѣ Человѣчества надъ всѣмъ, что называютъ зломъ, и что, можетъ быть, вѣрнѣе было бы называть болью. По представленіямъ Шелли, зло не составляетъ неизбѣжной принадлежности мірозданія. Оно можетъ и должно быть устранено черезъ посредство воли. Геній Человѣчества, Прометей—геній Огня, которымъ дышутъ звѣзды, и которымъ исполнено все, что живетъ, на всемъ пространствѣ звѣзднаго неба, отъ края до края, и тамъ, въ невидимой небесной безкрайности. Окруженный стихіями, съ ихъ разорванностью, съ темнотой незнанія, и съ ихъ воплощеніями въ видѣ жестокихъ чудовищъ, Прометей въ концѣ концовъ—побѣдитель, ибо съ нимъ, не боящимся самопожертвованія, сливаются воедино Демогоргонъ, духъ Міровой Справедливости, приводящей черезъ устраненіе космическаго противорѣчія къ міровой гармоніи, съ нимъ Іона, юный духъ стремленья, Пантея, духъ проникновенной мудрости, Азія, духъ любви и красоты; съ нимъ принадлежащая ему планета Земля, которая со свитою всѣхъ своихъ созданій, окруженная духами часовъ, неудержимо мчится къ Свѣту и къ полной побѣдѣ Свѣта.
Освобожденный Прометей.
Эта драма во многих отношениях является самым крупным и наиболее ценным созданием Шелли. Он дал здесь свой догмат, и этот догмат гласит о неизбежной победе Человечества над всем, что называют злом, и что, может быть, вернее было бы называть болью. По представлениям Шелли, зло не составляет неизбежной принадлежности мироздания. Оно может и должно быть устранено через посредство воли. Гений Человечества, Прометей — гений Огня, которым дышат звезды, и которым исполнено всё, что живет, на всём пространстве звездного неба, от края до края, и там, в невидимой небесной бескрайности. Окруженный стихиями, с их разорванностью, с темнотой незнания, и с их воплощениями в виде жестоких чудовищ, Прометей в конце концов — победитель, ибо с ним, не боящимся самопожертвования, сливаются воедино Демогоргон, дух Мировой Справедливости, приводящей через устранение космического противоречия к мировой гармонии, с ним Иона, юный дух стремленья, Пантея, дух проникновенной мудрости, Азия, дух любви и красоты; с ним принадлежащая ему планета Земля, которая со свитою всех своих созданий, окруженная духами часов, неудержимо мчится к Свету и к полной победе Света.
Ченчи.
Многіе англичане считаютъ это произведеніе лучшей драмой, написанной послѣ Шекспира. Шелли явилъ въ ней удивительную многогранность своего генія, давъ цѣлый рядъ совершенно реалистическихъ картинъ и характеровъ, и въ то же время фантастически касаясь тѣхъ таинственныхъ и страшныхъ областей, которыя носятъ названіе пола, и которыя не устаютъ создавать въ человѣческой жизни самыя неправдоподобныя, и однако же самыя убѣдительныя событія. Въ этой трагедіи онъ предсталъ какъ одинъ изъ могучихъ властелиновъ поэзіи ужаса, и показалъ, что, твердо вѣря въ полную окончательную побѣду Свѣта, онъ ясно сознаетъ, какъ глубоко можетъ падать человѣческое сознаніе, и въ какіе страшные и странные переходы можетъ уходить запутанная мысль.
Ченчи.
Многие англичане считают это произведение лучшей драмой, написанной после Шекспира. Шелли явил в ней удивительную многогранность своего гения, дав целый ряд совершенно реалистических картин и характеров, и в то же время фантастически касаясь тех таинственных и страшных областей, которые носят название пола, и которые не устают создавать в человеческой жизни самые неправдоподобные, и однако же самые убедительные события. В этой трагедии он предстал как один из могучих властелинов поэзии ужаса, и показал, что, твердо веря в полную окончательную победу Света, он ясно сознает, как глубоко может падать человеческое сознание, и в какие страшные и странные переходы может уходить запутанная мысль.
