известно, запах особенно легко будит воспоминания; а всегда nexus idearum нуждается в крайне незначительном поводе. Кстати сказать: зрение — чувство рассудка (Четвероякий корень, § 21): слух — чувство разума (выше § 301); обоняние — чувство памяти, как мы только что видели. Осязание и вкус — связанные с прикосновением реалисты, лишенные идеальной стороны.
К особенностям памяти относится также и то, что легкое опьянение часто очень повышает живость воспоминания минувших времен и сцен, так что все обстоятельства прошлого вызываются в памяти с бо́льшим совершенством, чем то возможно в трезвом состоянии; напротив, что сказано или сделано во время самого опьянения, припоминается менее ясно, чем обыкновению, а при сильном опьянении совершенно улетучивается из памяти. Таким образом, опьянение повышает воспоминание, но дает для него мало материала.
Вред искажает интуицию; сумашествие — мысли.
Самая низкая душевная деятельность — арифметическая, и доказывается это тем, что она может быть исполнена машиной; в Англии подобные машины в силу своего удобства пользуются большим распространением. Между тем все analysis finitorum et infinitorum сводятся в сущности к вычислению. По этому можно судить о „математическом глубокомыслии“, над которым смеется уже Лихтенберг: „Так называемые математики по профессии, опираясь на неразвитость остальных людей, приобрели славу глубокомыслия, очень сходную со славой святости, которую приписывают себе теологи“.
Обыкновенно, лица, очень богато одаренные, сходятся с крайне ограниченными людьми лучше, чем с заурядными: по той же причине, по которой деспот и чернь, дедушки, бабушки и внучата — естественные союзники.
Люди нуждаются во внешней деятельности, ибо у них нет внутренней. Наоборот, там где существует эта последняя, первая является неудобною, часто проклинаемой помехой и стеснением. Первой объясняется и неутомимость праздных людей и их бесцельная страсть к путеше-
