дем на ее антиномиях яркие отражения той запутанности, которая порождена законом основания и которая издавна побуждала к философствованию. Чтобы несколько иным путем, яснее и прямее, чем это сделано у Канта, выдвинуть эту запутанность, я и предлагаю нижеследующие строки, где я оперирую не чисто-диалектически, абстрактными понятиями, как это делает Кант, а обращаюсь непосредственно к интуитивному сознанию.
Время не может иметь начала, и никакая причина не может быть первой. То и другое известно a priori и, следовательно, неоспоримо: ибо всякое начало бывает во времени, следовательно предполагает его, и всякая причина должна иметь за собой какую-либо предшествующую причину, по отношению к которой она является действием. Как же, в таком случае, могло бы возникнуть когда-либо первое начало мира и вещей? (Поэтому, первый стих Пятикнижия, конечно, — petitio principi, и притом в подлиннейшем смысле этого слова). С другой стороны: если не было первого начала, то теперешняя реальная современность не могла бы быть лишь теперь, а должна была бы существовать уже давно, — ибо между нею и первым началом мы должны принять какой-либо, однако определенный и ограниченный, промежуток времени, который, если мы отрицаем начало, т. е. отодвигаем его в бесконечность, тоже должен отодвинуться. Но даже если мы и допустим какое-нибудь первое начало, то это в сущности все-таки делу не поможет: ибо хотя мы и перережем этим по своему усмотрению причинную цепь, но зато нам представит тогда затруднения пустое время. Именно, постоянно возобновляемый вопрос: „почему первое начало не наступило уже раньше?“ шаг за шагом отодвигает это начало все дальше в безначальном времени, благодаря чему цепь причин, лежащих между ним и нами, оттягивается на такую высоту, что она никогда не может стать достаточно длинной, чтобы спуститься к теперешней современности, до которой, поэтому, мы и в таком случае все-таки еще не дошли бы. Но этому противоречит тот факт, что современность-то эта, тем не менее, действительно существует и даже служит нашим единственным данным для вычисления. Оправдание же для вышеприведенного, столь беспокойного вопроса коренится в том, что первое начало, именно как такое, предполагает отсутствие всякой предшествующей ему причины и потому с таким же точно основанием могло бы наступить триллионы лет назад. В самом деле, коль скоро оно не нуждалось ни в какой причине для своего наступления, то ему и нечего было дожидаться какой-либо причины, и оно должно было, поэтому, наступить уже бесконечно раньше, ибо не было ничего, что могло бы его задержать. Действительно, подобно тому как первому началу ничто не может предшествовать в качестве его причины, так
