намагнетизированном бакете действующей стороной являются связанные с ним ганглиозные системы всех собравшихся вокруг него пациентов, соединенными силами парализующие мозговые полюсы, — то это дает в то же время указание, объясняющее вообще заразительность сомнамбулизма, а также сродную ей передачу наличной деятельности второго зрения помощью взаимных толчков между лицами, им одаренными, — объясняющее, следовательно, общность видений.
Если же позволить себе еще более смелое применение этой гипотезы о процессе активного магнетизирования, основывающейся на законах полярности, — то из нее можно бы было, хотя лишь схематически, вывести, почему при высших степенях сомнамбулизма взаимоотношение может идти так далеко, что сомнамбула становится участницей всех мыслей, знаний, речей, даже всех чувственных ощущений магнетизера, т. е. присутствует в его мозгу, тогда как, с другой стороны, его воля оказывает на нее непосредственное влияние и настолько ею овладевает, что может держать ее в полном подчинении. Именно, в наиболее употребительном теперь гальваническом приборе, где оба металла погружены в две различные, отделенные глиняными стенками кислоты, положительный ток идет через эти жидкости от цинка к меди, а затем вне их, в электроде, от меди опять к цинку. Итак, аналогично этому, положительный ток жизненной силы, как воля магнетизера, должен был бы, по нашей гипотезе, идти от его мозга к мозгу сомнамбулы, овладевая ею и отгоняя ее жизненную силу, вызывающую в мозгу сознание, к симпатическому нерву, т. е. к желудочной области, ее отрицательному полюсу: но затем тот же ток продолжал бы оттуда идти обратно в магнетизера, к своему положительному полюсу, его мозгу, где он встречает его мысли и ощущения, которые от этого сообщаются теперь сомнамбуле. Это, конечно, — очень смелые предположения, но относительно таких совершенно темных вещей, как те, которыми мы здесь занимаемся, допустима всякая гипотеза, ведущая к какому-либо, хотя бы только схематическому или аналогическому их уразумению.
Чрезвычайно удивительные и поэтому прямо невероятные, пока они не были подтверждены единогласием сотен достовернейших свидетельств, явления сомнамбулического ясновидения, перед которым открыто сокровенное, отсутствующее, далекое, даже еще покоящееся в недрах будущего, теряют по крайней мере свою абсолютную непостижимость, если мы хорошенько подумаем над тем, что, как я столь часто указывал, объективный мир — просто мозговой феномен: в сомнамбулическом ясновидении до известной степени устраняются именно его порядок и закономерность, основанные на пространстве, времени и причинности (этих мозговых функциях). Именно, по
