части, лишь когда мы напали на какую-нибудь исходящую из него нить, задерживаясь, в противном случае, на многие часы и даже дни, — все это для нас самих, участников этой деятельности, остается загадкой; но мне кажется несомненным, что все эти тонкие и таинственные операции, при таком невероятно огромном и разнообразном материале памяти, никогда не могут быть заменены искусственною и сознательною игрою в аналогии и что природная память все же должна оставаться здесь в роли primum mobile и к тому же еще удерживать в себе две вещи, вместо одной: и знак, и то, что он обозначает. Такая искусственная память способна, во всяком случае, обнять относительно лишь очень ничтожный запас. — Вообще же говоря, возможны два способа закрепления вещей в нашей памяти: во-первых, преднамеренно, когда они запоминаются с какою-либо целью, при чем возможно подчас, если это слова или числа, прибегнуть и к мнемоническим приемам; во-вторых, они врезываются в память сами собою, помимо нашего содействия, вследствие произведенного на нас впечатления, и тогда мы называем их незабвенными. Однако, подобно тому как рана, в большинстве случаев, чувствуется не в момент получения, а лишь позднее, так и иные события или же услышанные или вычитанные мысли производят на нас слишком глубокое впечатление для того, чтобы можно было отдать себе в нем отчет сейчас же; зато впоследствии не один раз приходят они нам в голову, вследствие чего мы не забываем их, а приобщаем к системе наших мыслей, чтобы воспользоваться ими в случае надобности. К этому присоединяется, конечно, тот или другой интерес к данным вещам или мыслям. А для этого необходимо обладать живым умом, жадно улавливающим объективное и стремящимся к познанию и прозрению. Поразительное невежество многих ученых в предметах их специальности обусловливается в последнем основании недостатком объективного к ним интереса; оттого-то восприятия, замечания, мысли и т. п., относящиеся к данным предметам, и не производят на этих ученых живого впечатления и, в силу этого, не удерживаются в памяти; впрочем, они, и вообще говоря, занимаются наукой не con amore, а принуждая себя к этому. — Чем к бо́льшему количеству вещей питает человек живой, объективный интерес, тем более сведений фиксируется у него в памяти таким самопроизвольным путем; оттого-то большая часть последних приходится на молодые лета, когда новизна вещей повышает интерес к ним. Этот второй способ несравненно надежнее, чем первый, и наиболее важное для нас выбирается при нем само собою, — хотя у людей тупоголовых выбор ограничивается интересами личного характера.
