нищим пронырам, горе-филосфам; им вы можете заказывать любые учения[1].
Брама производит мир путем некоего грехопадения или заблуждения, но сам остается в нем с целью его искупления, впредь до освобождения из него. — Очень хорошо! — В буддизме мир возникает вследствие некоторого, наступающего после долгого покоя, необъяснимого омрачения в небесной ясности достигнутого покаянием душевного состояния нирваны, — следовательно, до известной степени фатальным путем, который однако, в основе его, нужно понимать моральным образом; впрочем, это находит себе точно соответствующий образ и аналогию и в физическом мире, в виде необъяснимого возникновения подобным же образом некоего первобытного хаоса, из которого восходит солнце. Но затем мир, вследствие моральных прегрешений, и в физическом смысле становился все хуже и хуже, пока не принял настоящего своего грустного облика. — Отлично! — Для греков мир и боги представлялись созданием безосновной сущности: это терпимо, поскольку хотя на время дает нам удовлетворение, — Ормузд живет в борьбе с Ариманом: это можно слушать. — Но, наряду с этим, Бог Иегова, animi causa и de gaieté de coeur вызывающий к жизни этот мир нужды и скорби, аплодируя сам себе, в собственное одобрение, своим „παντα καλα λιαν“, — это несносно. Если мы признаем, таким образом, что иудейская религия в этом отношении занимает низшую ступень между вероучениями цивилизованных народов, то признание это окажется в совершенном согласии с тем, что она — единственная религия, совершенно не имеющая не только никакого учения о бессмертии, но даже и следа от него (см. первый том этого же сочинения (стр. 119 след.)
Точно также, если бы и было справедливо положение Лейбница, что между всеми возможными мирами этот мир все-таки наилучший, — оно не давало бы тем не менее никакой теодицеи. Ибо Творец создал не только мир, но также и самую возможность, — следовательно, он мог бы направить ее на то, чтобы она допустила возникновение более сносного мира.
Вообще, против такого воззрения на мир, как на совершенное творение всемудрого, всеблагого и к тому же всемогущего существа громко вопиют, с одной стороны, бедствия, которыми он полон, с другой же бьющее в глаза несовершенство и даже комическое искажение самого законченного из его явлений — человека. В этом заключается неразрешимый диссонанс. Напротив, эти инстанции будут со-
- ↑ Сбить с толку обязательный оптимизм профессоров философии не только легко, но и приятно.
