рвением изображать и воплощать его перед нами. Ибо отдельное и единичное понимается только, когда оно наглядно, — почему я и определил поэзию, как искусство посредством слов приводить в действие фантазию.
Кто хочет непосредственно почувствовать преимущество наглядного познания, как первичного и основного, перед отвлеченным и отсюда понять, каким образом искусство может давать нам больше откровений, чем все науки, взятые вместе, тот пусть всмотрится — в действительности ли или при посредничестве искусства — в выразительное, прекрасное и полное чувства человеческое лицо. Насколько больше дает оно в смысле глубокого проникновения в существо человека и даже природы вообще, чем все слова, вместе с абстракциями, которые ими обозначаются! — Замечу здесь кстати: что̀ для красивой местности солнечный луч, вдруг проглянувший из-за облаков, то для прекрасного лица — появление смеха. Поэтому ridete, puellae, ridete!
Если однако же художественный образ легче приводит нас к постижению (платоновой) идеи, чем действительно существующее; если, следовательно, изображение ближе к идее, чем действительность, то это происходит, в общем, от того, что произведение искусства есть объект, уже прошедший через субъект, и значит, он то же самое для ума, что животная, т. е. уже ассимилированная, растительная пища — для тела. При ближайшем же рассмотрении дело здесь оказывается в том, что произведение изобразительного искусства, в противоположность действительности, показывает нам не то, что существует лишь раз и не повторяется, т. е. не сочетание именно этой материи с этою именно формой, каковое сочетание и составляет конкретное, единичное в строгом смысле: нет, оно показывает нам только форму, которая, если бы она дана была в совершенстве и со всех сторон, уже и была бы самою идеей. Изображение таким образом тотчас же отводит нас от индивидуума к чистой форме. Уже самое отделение формы от материи значительно приближает форму к идее, а такое именно отделение и представляет собою всякое изображение, будет ли то картина или статуя. Поэтому такое отделение, такое разъединение формы от материи, и принадлежит к самому существу эстетического произведения искусства, так как цель последнего именно и есть — привести нас к познанию (платоновой) идеи. Произведению изобразительного искусства, таким образом, по существу свойственно давать только форму, без материи, притом делая это открыто и очевидно. Этим именно, объясняется, почему восковые фигуры не производят эстетического впечатления и, следовательно, не представляют собой
